Раскрыта дверь *, в окошке серебрится свет луны,
И поскользнулась вдруг, издав испуга вздох.
Пол весь в крови, а в сердце у Кэрью торчит ужасный нож **,
Так отомстил коварный жёлтый бог.
* А где, интересно, были караульные? Я бы хорошенько спросил с чёртовых подонков: как ухитрились они проворонить чокнутых любителей яков? — С. М.
** Какое горе, ведь, разумеется, гораздо приятнее погибнуть от прекрасного ножа. — С. М.
Есть одноглазый жёлтый бог на севере от Катманду *,
А возле города стоит из камня белый крест;
Приходит девушка рыдать к могиле бедного Кэрью,
А жёлтый бог без устали таращится окрест **.
* Да, Дж. Мильтон особенно не утруждался и просто переписал первую строфу. Представьте себе, сие творение читает с выражением какая-нибудь сестрица банковского клерка: первый раз произносит эти слова с игривым выражением, упирая на ритм (тамди-тамди-да), а второй — уже с трагическим, делает страшное лицо, чтобы донести до слушателя всю глубину бессердечного, зловещего финала. Полагаю, виноват во всём Редьярд Киплинг. — С. М.
** Заметили недомолвку? У бога остался только один глаз, потому что Ш. К. стащил второй? Или же идол изначально был подобен Полифему, а теперь его единственное око к нему вернулось? Скажем так, мистер Хейз и сам толком не знал, вот и напустил туману. На самом деле бог всегда был одноглазым. А поэт так и не услышал настоящего конца этой истории. — С. М.
Да, знаю, что вы подумали: если нездоровая тяга к изумрудам свела Шального Кэрью в регулярно оплакиваемую девицей могилу на севере от Катманду, каким же образом он в целости и сохранности (хоть и с бледной физиономией) явился в нашу лондонскую приёмную? Ха, читайте дальше…
— Я украл око идола, — признался Кэрью. — И мне плевать, что болтают о причинах этого поступка. Не важно. Я его украл. И с рук не сбыл. Хотя пробовал. Не могу сбыть — он снова и снова возвращается. Камень мой, по праву… скажем, по праву силы. Понимаете, профессор?
Мориарти кивнул. Он-то, может, и понимал, а вот я нет.
— Я сражался и убивал, чтобы добыть его. И после делал гораздо более ужасные вещи, чтобы остаться в живых. Они не сдаются. В военном лагере им едва не удалось меня прикончить. Если б я мог отдать камень и так спасти свою шкуру, с радостью избавился бы от него. Но им нужен был не изумруд, нет. Вооружённые кинжалами мерзавцы явились по мою душу. Языческие жрецы. Всё должно закончиться моей смертью, во всяком случае по их мнению. Некоторые утверждают, что убийцам удалось до меня добраться и я всего лишь призрак…
Мне бы такое в голову не пришло. Он совсем не походил на знакомых мне привидений, но, с другой стороны, призраки обычно и не похожи на призраков. На что же они похожи? На то, что вы сами ожидаете увидеть.