Мориарти, оскалив зубы, набросал расписку:
— Моран, дайте мне пенни.
Я выудил из кармана монетку и протянул ему. И только потом до меня дошёл смысл содеянного! Я же подвергнусь воздействию проклятия вместе с Мориарти. Разумеется, профессор об этом подумал, ведь он, по его же собственным словам, знал обо всём.
Мориарти отдал майору пенни, забрал изумруд и положил его на стол. Этакое зловещее пресс-папье.
Итак, мы все приготовились сигануть в пропасть.
Наш клиент со всеми возможными удобствами разместился в подвале. Там мы держали потайную комнату (размером не больше кладовки и с единственной койкой) и прятали в ней тех, кому лучше не высовывать нос на улицу. Миссис Хэлифакс прекрасно расслышала звон монет в поясе Кэрью и теперь охотно поставляла ему джин по цене шампанского и другие милые развлечения. Послала вниз Шведку Сюзетт (которая на самом деле была полькой) и взяла с майора как за «вызов на дом». Если сам Шальной Кэрью и уцелеет, то его денежкам точно конец.
Профессор удалился в кабинет без окон, где держал свои записи. Среди прочего — все выпуски «Ньюгетского справочника», «Полицейской газеты» и «Процессов над знаменитыми убийцами». Мориарти знал о каждом карманнике или бандите то, чего не знали даже их собственные мамочки.
Более ценные сведения хранились в зашифрованном виде: профессор прибегал к помощи иностранных языков или же специального кода>{35}. Он заявил мне, что для составления плана необходимо изучить все похожие случаи. Нехорошее предчувствие подсказывало: результаты его штудий вряд ли порадуют кого-нибудь, включая меня.
Значит, остаток дня в полном моем распоряжении. Пока профессор сдувает пыль с газетных вырезок и строчит шифрованные заметки, пойду-ка я разомнусь.
Я решил сделать себе приятное. Дважды во время прогулок по рынку на Бервик-стрит на мои брюки покушался некий щенок — хорошо известное в Сохо крошечное создание, имевшее манеру оглушительно лаять на прохожих. Пришла пора покончить с мерзким отродьем. Окажу обществу услугу. Признаться откровенно (и плевать, если эти слова неприятно поразят впечатлительных читателей), убийство животного всегда поднимает мне настроение. Предпочтительнее, конечно, завалить крупного зверя где-нибудь в джунглях, но в Лондоне вряд ли найдётся такой, разве что в зоосаде. Даже мне кажется недостойным стрелять сквозь прутья решётки в какого-нибудь льва Раджу или слона Джамбо. А вот некоторые впавшие в отчаяние престарелые охотники пытались таким образом пополнить коллекцию трофеев, когда подагра или разгневанное начальство мешало им вернуться в саванну.