— Я видел Даму Со Сломанной Шеей, — снова встрял Дэн’л. — Ночью, в Заповеднике, у неё на лице сетка. И она стенает…
Великан содрогнулся в своём шерстяном пальто. Сток досадливо поморщился:
— Чёрт с ними — с призрачной каретой и стенающей убийцей. Меня беспокоит собака. Огромный красный пёс. Мерзкая тварь. Хочу, чтоб её прикончили. Хочу повесить шкуру над камином в Трэнтридж-Холле, из лап сделать кисет, клыки пустить на ожерелье для любовницы, а хвост приладить на шляпу.
— Эта ваша собака… — Мориарти задумчиво постучал по зубам пожелтевшим пальцем.
— Её называют Красный Шак, в память о том знаменитом призрачном псе, Чёрном Шаке.
— Красный Шак? Хотите сказать, это не животное, а призрак?
Сток затушил сигару и неохотно кивнул:
— Да, говорят, что призрак, вот только скажите… может ли призрак перегрызть глотку сильному здоровому мужчине?
Придётся его прервать. Знаю-знаю, мы только добрались до собаки. Пока, подобно Тристраму Шенди, Красный Шак лишь мельком появился в нашей повести, хотя она посвящена именно ему. Теперь же я поведаю вам всё.
Сток изложил нам услышанное от Ленивого Глаза, который, в свою очередь, услышал это от Трингхэма, а тот выведал у уэссекских старушек. В конце длинной цепочки, составленной из разнообразных слухов, мы получили «огромного красного пса», «мерзкую тварь», «призрака, перегрызшего чью-то глотку». Зловеще звучит, правда? Вполне в духе любимых Стоком театральных эффектов. А вот для разведки — маловато. Мориарти послал меня за информацией в Британский музей. Основным источником, проливающим свет на жизнь сэра Пэгана д’Эрбервилля, оказалась «Церковная история Ордерика Виталия»>{28}. А ещё глава, посвящённая Красному Шаку, есть в «Книге оборотней» преподобного Сабина Бэринг-Гулда>{29}.
Так что вот вам ужасающая повесть о проклятии рода д’Эрбервиллей. Читайте в полночь при свечах и будьте готовы от страха поседеть и наложить в панталоны.
Как и упоминал Сток, сэр Пэган (чьё имя означает попросту «язычник») «заявился сюда» в 1066 году. Его покровитель заполучил корону и принялся раздавать земли направо и налево. То есть, подобно множеству прочих почтенных семейств, род д’Эрбервиллей основан самым обыкновенным бандитом. Во время Нормандского завоевания Англии Пэган был юным рыжим проходимцем. Как с таким именем умудрился он добиться положения в эпоху властвования священников — выше моего понимания! Видимо, ежедневно доказывал всем и каждому, что его имя произносится как-нибудь иначе, к примеру Пэганн, с ударением на последнем слоге.
Наш герой утверждал, что это именно он всадил роковую стрелу в глаз королю Гарольду в битве при Гастингсе. Как и семьдесят шесть других французов. Хотя некоторые из них вообще изначально сражались на стороне англичан, а у троих отсутствовала правая рука. Предок одного прыщавого франта (того, что в Итоне высек меня за незаконное присвоение булочек), например, «застрелил» короля аж из самого Кале. Заявлял, что посланный Господом ветер направил его стрелу прямо в глаз старику Гарри. Из всего этого я делаю простой вывод: рядовому мерзавцу из одиннадцатого столетия верить следует не более, чем сегодняшним потомкам нации усатых мушкетёров, завсегдатаев будуаров и размалёванных карликов. Сэр Пэган хотя бы присутствовал на поле боя.