Не видеть Франческу месяцами? Он не пойдет на это. Одно лишь предположение, что она может уехать, доводило его до безумия:
– Забудь об этом. По крайней мере, на два года.
– Два года? – Ему невыносимо было видеть циничный блеск, появившийся у нее в глазах. – Пока страсть не выгорит дотла и проклятие не оставит нас, так?
Сев не стал отвечать на вопрос. Слишком уж сильно предположение Франчески отвечало его потаенным мыслям.
– Что я могу сделать для тебя, кроме перевода? Только скажи, я сделаю все, что в моих силах.
Она рассмеялась. В ее смехе было столько горечи, что Сев вздрогнул.
– Ты можешь вернуть мне мою прошлую жизнь. Разрешить снова работать на Фонтейнов. Я хочу работать с... – ее голос дрогнул, – с отцом. До того как перешла сюда, я могла видеть его каждый день. Неважно, что он не знал, что я его дочь. И тогда он не ненавидел меня.
Сев застыл:
– Ненавидел тебя?
Она недоверчиво посмотрела на него:
– Неужели ты настолько слеп? Неужели ты не задумывался о том, как отреагируют Курт и Тина на мой отказ подписать с ними контракт? Что они могут обо мне думать, если я перебежала к Данте в трудную для них минуту? Я предала их, Сев. Я предала их самым жестоким образом, и они вправе презирать меня.
Черт возьми! Об этом он тоже как-то не подумал. Такое недомыслие может дорого обойтись им обоим. – Я поговорю с ними.
– И что ты скажешь? – Франческа резко встала и принялась мерить шагами комнату. – Неужели ты не понимаешь? Контракт со мной давал Фонтейнам шанс не потерять «Таймлес Эалумс». А теперь этот шанс исчез. Именно меня они будут обвинять в том, что тебе удалось захватить их фирму. Так что беседа с ними ничего не даст.
Сев впервые взглянул на проблему глазами Франчески. До этого он был слишком занят, восстанавливая былое величие своей семьи. А может, дело было вовсе не в том. Он просто не отваживался принимать что-либо близко к сердцу, ведь это значило для него вспомнить, сколько жизней он поломал. Он не любил вспоминать моменты, когда ему приходилось идти по головам и договариваться с совестью.
Семья всегда стояла для Сева на первом месте. После смерти отца существование корпорации находилось под угрозой. Двадцатичетырехлетний юноша, недавно окончивший колледж, принял на себя управление огромным предприятием. Первые месяцы дедушка пытался помогать ему, но сердечный приступ положил конец этой помощи.
С тех пор Сев так и нес эту ношу. Один. Он не мог позволить себе слабость или мягкость. Только холодный расчет и безжалостность к конкурентам помогли ему отвести корпорацию от края банкротства и начать ее возрождение. И в случае с Франческой им был сделан еще один выбор в пользу семьи.