Я вздрогнул и внимательно посмотрел в глаза бармену. И он их не отвел. Мои отношения со службой стабилизации были безысходными, на что же тогда намекал Сережа? Он определенно что-то знал, но что именно? Какие еще «серьезные неприятности» у меня были? Они, как известно, косяком ходят. Если пошли чередой, ничем не остановить.
– Что ты имеешь в виду? – глухо спросил я.
Бармен взял стакан, помыл и принялся сосредоточенно вытирать полотенцем. Я его не торопил.
– Не в моих правилах давать советы… – раздумчиво проговорил он, рассматривая стакан на свет. – Болтливые бармены долго на одном месте не задерживаются.
Я молчал.
Сережа бросил на меня мимолетный взгляд и снова принялся протирать стакан.
– Вчера, Егор Николаевич, вами интересовались…
Я молчал.
– Вам не любопытно кто?
– Кто? – разлепил я губы.
Сережа поставил стакан на стойку, бросил полотенце и наклонился ко мне.
– Лева, официант из летнего кафе на набережной.
У меня отлегло от сердца, и я фыркнул.
– Тоже мне проблема! Налей-ка лучше водки.
Моя реакция Сережу озадачила, и он налил мне водки. Я выпил, крякнул, закусил икрой, затем отрезал кусок оленины, мокнул в горчицу и отправил в рот.
– С горчицей тоже неплохо, – заявил я.
Бармен неодобрительно покачал головой.
– Вы ведете себя так, будто всего лишь не расплатились в кафе «У Лукоморья»…
И здесь я вспомнил, что действительно не расплатился. Правда, Оганез предложил «кушать за его счет», но я не собирался принимать подачку, к тому же обещал Леве щедрые чаевые.
– А ведь точно! – хлопнул я себя по лбу. – Не расплатился! Иначе, с чего бы официанту меня разыскивать? – Я насмешливо посмотрел на бармена. – Кстати, Сережа, а откуда ты Леву знаешь?
Бармен не принял моего шутливого тона.
– Два года назад вместе здесь посменно работали. Он начал приторговывать наркотой, менеджер узнал, и его выгнали.
Сережа смотрел на меня оценивающим серьезным взглядом.
– Ты хочешь сказать, что в казино наркотой не торгуют?
– Игорный бизнес – легальный, а дивиденды он приносит такие, что наркоторговцам и не снились. Зачем же его мешать с криминалом?
Сережа говорил спокойно, размеренно и оценивающего взгляда с меня не сводил.
Я усмехнулся.
– И ты полагаешь, что если я «человек респектабельный и при деньгах», то занимаюсь чем-то подобным?
– Если бы полагал, то ничего бы вам, Егор Николаевич, не говорил.
А вот здесь я ему не поверил, и прежде всего потому, что на самом деле занимался «чем-то подобным», а по современным понятиям, и того хуже. Если в Средние века вендетта считалась честью и доблестью, то сейчас за такую «доблесть» храбреца приговаривали к пожизненному заключению без права помилования. Меняются времена, меняются нравы, меняется психология.