— Но… — унтер-офицер был поражен.
— Никак «но»! — отрезал Дон. — Ваш практический опыт и технические познания для спасения корабля гораздо важнее моей медицины. И как командир полета, я вам приказываю.
Не тратя времени на дальнейшие споры, Курикка помог Дону надеть скафандр и загерметизировать его. Крепко пожав его руку, Дон глянул на часы и буквально вытолкал финна за дверь. Осталось лишь две минуты! Сухо щелкнул замок, Дон остался один.
Удостоверившись, что трапы заткнуты, он до отказа вывернул краны ванны и душа. Быстро поднявшись до краев ванны, вода полилась на пол. Дон обернулся к монитору. Солнце несколько сместилось от перекрестья в центре, и он, включив двигатель ракеты, вернул корабль в прежнее положение.
На шкале внизу экрана значилось 2,8.
Шторм набирал силу.
Солнце вновь сместилось вправо, и Дон машинально скорректировал курс. На экране Солнце казалось крохотным и невпечатляющим светящимся шариком. До него было более ста миллионов миль. Но буря уже была рядом. Она выплескивалась в вакуум сгустками раскаленного до шести миллионов градусов газа. Эта температура была слишком велика. Настолько велика, что не поддавалась осмыслению. Но в реальность приходилось верить. Первым предвестием шторма была резкая вспышка рентгеновского и радиоизлучения, которая уже через восемь минут достигла Земли. Она как бы предупреждала, что раскаленная плазма уже в пути. Минутой позже шторм выбросил поток быстрых протонов, предвестников грядущего неистовства. Затем, несколькими минутами позже придет время тяжелых протонов, уничтожающих все на своем пути. Все, что могло рождаться и умирать…
Когда потребовалась очередная коррекция, радиация продолжала нарастать, а уровень воды уже достиг щиколоток Дона. Но этого было явно недостаточно. Теперь на шкале значилось 3,2. Стальная броня корабля пока ещё защищала его, но уже очень незначительно. Он вспомнил о других, затаившихся сейчас в машинном отделении. Снаружи, на гермошлеме имелась кнопка с надписью «радио». Он нажал ее, но в наушниках царила тишина. Разумеется, маломощная рация скафандра не могла пробиться за пределы душевой, стальные переборки наглухо блокировали сигналы. В последние минуты в спешке никто и не подумал о телефонной связи. Он остался один, совершенно один…
Вода поднялась до колен, и цифры на экране стали блекнуть и расплываться — 3,9… 4,2… 5,5… Яростный шторм бушевал над его головой!
Дон положил на пол панель управления и манипулировал ею, опустив лицо в воду. Как ним пытался он опуститься на дно, воздух в скафандре выталкивал его на поверхность. Он обязан был защитить голову, иначе излучение убьет его. Он уже не видел экрана, но почувствовал, что корабль вновь начинает рыскать. Спрятаться? Затаиться? Но что тогда будет с остальными? Сколько они продержатся без него? По словам Курикки, отклонение на десять, даже на пятнадцать градусов не будет смертельным. Это значило, что он вправе позволить Солнцу сместиться почти к самому краю экрана. Но сколько это займет времени? Этого он знать не мог, но предполагал, что очень немного. Что он мог и что должен был делать?