Она села на лавку. Хотелось заплакать от бессилия, но это уж было бы совсем смешно. Придется сидеть до его прихода или… Нет, никакого другого варианта ей не оставалось. Разве что помереть тут взаперти — от жажды и голода. От этой дикой мысли Катя засмеялась, но стало только хуже…
Жук дежурил у двери бани. Ему было неспокойно, все же зря они с Марианной это затеяли. Он говорил, да разве эта цаца послушает. Он то ложился в густую траву, то вскакивал и прислушивался, шевеля ушами. Наконец услышал, что Внучка дергает и толкает дверь…
Сломя голову он побежал к забору, протиснулся под него и с громким лаем кинулся к Николаю. Тот выкладывал цокольный ряд кладки — работа, требующая особенного внимания…
Жук подскакивал к нему, потом отскакивал, припадал на передние лапы, все время громко лая.
— Ты что, пес? Случилось чего? — Николай разогнул затекшую спину. — Чего брешешь?
Жук продолжал лаять взахлеб, то и дело словно порываясь бежать к калитке и снова припадая к земле.
— Ты чего? С Катей что-то? — догадался Николай. — Идем!
Он вылез из котлована, на ходу вытирая руки, побежал за устремившимся вперед Жуком. Пес добежал до калитки, пронесся по улице, вбежал в свой двор. Николай вскочил на крыльцо, но собака неслась дальше, в глубь сада.
— От ты, елки зеленые, угорела она там, что ли? — на бегу прокричал Николай, издалека увидев, как Жук приплясывает у двери баньки.
Но дверь была закрыта на допотопную деревянную вертушку. Николай крутанул вертушку, рванул дверь на себя.
Катя сидела на лавочке. Подняла явно заплаканные глаза на разом вспотевшего Николая.
— Кто вас запер-то? — неловко спросил он. — Я уж думал, вы тут угорели…
— Не знаю я, — горько сказала Катя. — Получается, что угорела. Не могла же я сама себя… Кто-то запер.
— Ну, выходите, чего тут сидеть. — Николай поднял ее под руку, как больную, и вывел на улицу. — Вертушка была закрыта. Так я ее оторву к чертовой матери, поставлю нормальную щеколду, — пообещал он. — Может, она сама крутится…
— Ну да, а щеколда будет сама задвигаться… — насморочным голосом сказала Катя.
— Жуку спасибо скажите, он прилетел, на самом деле как угорелый, позвал меня, — засмеялся Николай. — А то сидеть бы вам тут до поздней ночи.
— Спасибо, Жучок. — Катя наклонилась к псу. — Молодец, хороший пес!
Жук крутился, пытаясь достать кончик хвоста, что у него всегда было свидетельством высшего восторга. На морде было написано вполне человеческое смущение.
На высоком заборе сидела Марианна в позе сфинкса на Университетской набережной. И задумчиво глядела в вечность.