Жук сконфуженно прижал уши, кося глазами в сторону. Хвост выписывал уж совсем какие-то китайские иероглифы.
— А мне-то голову морочил, а? — Николай потрепал пса за холку. — Ну так что, это заговор?
Жук припал к земле, укрывая лапами нос. Собачья душа ушла в задние пятки. Как это Сосед пронюхал про их с Марианной дела?
— Ну ладно, пошли.
Николай шагнул в калитку. Жук поплелся следом и юркнул в будку. Он ждал серьезных неприятностей и уже готовил большой лай для вредной кошки.
Николай позвонил в дверь и тут же нетерпеливо нажал на ручку, вошел. В другом конце полутемного коридора стояла Катя, уронив тонкие руки. Он остановился, не решаясь пройти.
— Катя… — хрипло произнес Николай. — Я…
— Не надо ничего говорить, — тут же отозвалась она.
Подошла, молча глядя ему в глаза, протянула руку и легко провела по его лицу.
Николай шагнул к ней и крепко прижал к себе, зарываясь лицом в мягкие волосы. От нее почему-то пахло дождем.
* * *
— Это от пули? — Катя осторожно потрогала пальцем круглый, будто стянутый тесемкой шрам на его левом плече.
Николай приподнял голову.
— А-а, это от дурости…
— А… на спине?
— Да, в общем, тоже от дурости. — Николай ухмыльнулся. — Паренек у меня один, из новобранцев, гранату на учениях уронил, ну, я успел только ногой отшвырнуть и на него упасть. Мне спину посекло, а ему все равно в лоб осколок попал — комиссовали после госпиталя. Конечно, от дурости, учить надо было как следует, прежде чем в боевую часть посылать.
Лунные половики застелили пол, в тишине гулко тикали старые часы.
— Это ты нарочно говоришь, про дурость? Там же война была, а не конкурс анекдотов.
— Да на войне дурости не меньше, чем на гражданке, — снова усмехнулся он. — Может, даже больше. Кто от трусости глупеет, а кто и от храбрости. А там мозги нужнее, чем где бы то ни было… Давай не будем про войну, не люблю я…
— Бабушка говорила, ты — герой. — Катя положила руки ему на грудь и внимательно посмотрела в глаза.
— Да она же нас, учеников своих, вообще всех считала или гениями, или героями, это же Катерина Васильевна! — Николай погладил Катю по голове. — И ты, наверное, такая же, идеалистка?
— Я? Нет! — Катя откинулась на подушку. — Я как раз реалистка.
— Не уедешь? — вдруг напряженно спросил он. — Не уезжай!
— Ну вот, а в каком качестве я тут останусь? Фермершей становиться?
— В качестве моей жены, — твердо сказал Николай.
— Жены? Ты же меня совсем не знаешь! Может, я мегера? — засмеялась Катя.
— Ну и пусть, мегера так мегера, мне сойдет. — Он повернулся и с удовольствием стал рассматривать ее лицо. — Ну какая же ты мегера, я их повидал.