За ним, как всегда, увязались два молодых кобелька — куда от них денешься. Всюду бегут следом, хоть и на почтительном расстоянии. Но он уже привык — точнее, сам приучил. Вперед не сунутся, но точно знают, что за ним не пропадешь.
Он подлез под бетонный забор — приличный лаз был прокопан тут еще с лета, а снег примят частыми вылазками, растоплен и отполирован брюхами собак, поскольку зимой дыра стала существенно уже. Потом по узкой глубокой тропе добежал до шоссе, протрусил вдоль ограждения. Слева в синеющих мартовских сумерках сплошным потоком шли на Москву огромные фуры, справа шоссе было пустым. Он дождался промежутка между двумя фурами — водитель второй вроде даже притормозил — и рванул через шоссе.
Страшный удар пришелся в правый бок на уровне передней лапы. Глухо стукнулся о металл череп, звезды взлетели перед глазами жутким фейерверком, и свет померк.
Джип занесло, когда Стас машинально ударил по тормозам, почувствовав удар. Тяжелый автомобиль юзом проехал еще метров пятьдесят и остановился, едва не уткнувшись в боковое ограждение.
«Господи, неужели бомж какой сунулся под колеса, только не это! — пискнуло в голове. — Да, сейчас ко всем твоим неприятностям только ДТП и не хватало». Стас стукнул в сердцах по рулю, открыл дверцу. Слева, недовольно сигналя, промчался грузовик — ну да, из-за снега на обочине проезжая часть сузилась, а он неосторожно распахнул дверь на всю ивановскую. Еще раз обругав себя, Стас вылез из машины, пошел назад.
Метрах в шестидесяти увидел совсем не то, чего боялся. У двойной сплошной лежал крупный лохматый пес — похоже, мертвый. Переждав поток машин, Стас наклонился. Из-под лобастой башки натекла лужица крови, правая передняя лапа нелепо вывернута. Стас постоял рядом, закурил: жалко псину, но что поделать, сам виноват — кто же перебегает шоссе в таком потоке?
Хотел уже идти, но пес вдруг зашевелился, открыл глаза.
— Ну ты чего, парень? — склонился над ним Стас. — Ты живой, что ли?
Пес, не поднимая головы, ощерил зубы и глухо зарычал.
— Ну, я же не нарочно, ты сам сунулся под колеса, я тебя не видел. — Стас снова выпрямился. — Ну что теперь делать-то? Давай я тебя на обочину, что ли, отнесу?
Поднял вялую тушу, пачкая рукав куртки кровью. Пес оказался намного легче, чем он предполагал — тощий, наверное, только шерсть густая, вот и кажется крупным. Пес дрыгнул задними лапами — вроде попытался вырваться, но сил не хватило.
— Да ладно, чего ты, может, еще отлежишься.
Стас донес собаку до обочины, положил на снег. Постоял немного, повернулся и пошел к машине. И тут вдруг пес завыл — негромко, не напоказ, но так безнадежно, что он остановился, словно в спину воткнули ножик.