Рабочий день был на исходе, и Жюль Бенуа шел за заклепками в последний раз. И тут перед ним вырос сутулый рыжеволосый капо.
— Тебя-то мне как раз и надо! — воскликнул капо, оглядывая Жюля прищуренными глазами. — Идем за мной…
В Маутхаузене не полагалось возражать, и Жюль безропотно поплелся следом за капо.
Они поднялись по каменной лестнице, высеченной в скалах. Бенуа задыхался… Но вот и последняя заледеневшая ступенька — их было сто восемьдесят шесть гранитных ступеней… А рыжему капо нипочем — словно он поднялся на отлогий холмик.
Сверху каменный карьер походил на громадный кратер, полкилометра в диаметре. На дне его, глубоко внизу, копошились муравьи — заключенные. Одетые в полосатые арестантские костюмы, с деревянными колодками на ногах, они долбили каменную гору, грузили на вагонетки тяжеленные глыбы, толкали вагонетки по рельсам… Здесь работали тысячи заключенных.
Над карьером стояла сизая, едкая пыль… Глубокий котлован пересекала небольшая речушка.
Блондинка-барышня обошел карьер, обнесенный забором из колючей проволоки, и приблизился к группе эсэсовцев.
— Нашел!.. Гляди-ка!.. Все-таки раздобыл!..
— А как же! — самодовольно расплылся капо. Он повернулся к Жюлю. — Вот тебе пара, такой же, как ты, еврей… Столкнешь, останешься жить… Ну… Начинайте…
— Но я не еврей, господин капо! — взмолился Бенуа. — Я сам не люблю евреев…
— Ладно, потом разберемся… Скинь его тогда побыстрее вниз… Ну, кто, ребята, на кого ставит?.. Я ставлю на нового. Двадцать марок.
— А я на старого!.. Он двоих уже скинул…
— Гляди не проиграй…
Жюля подтолкнули к его противнику. Перед ним стоял худой человек с глубоко запавшими глазами, в полосатой куртке на костлявых плечах. На груди узника виднелась еврейская шестиконечная звезда — два треугольника желтого и красного цвета. Человек тяжело дышал и настороженно следил за малейшим движением Жюля. Это был Натан Ройзман, которого совсем недавно привезли в Маутхаузен из Варшавы.
Бенуа едва устоял на ногах, когда рыжий капо толкнул его в спину. А худой, тяжело дышавший человек оказался на диво ловким и цепким. Он бросился вперед и дал французу подножку. Этим приемом Натану удалось сбросить в бездну уже двоих противников… Жюль Бенуа поскользнулся и очутился на самом краю обрыва.
Непостижимо, как Бенуа удалось вывернуться. Он откатился в сторону и схватил противника за ногу. Страх придал Жюлю силы. Теперь борьба шла на земле… Они перекатывались друг через друга на краю пропасти, а эсэсовцы, окружавшие их, азартно кричали, хохотали, улюлюкали…
Натан Ройзман пытался дотянуться зубами до плеча человека, которого считал сейчас самым злейшим своим врагом, — ведь только один из них может остаться в живых. А француз упирался локтем, в его шею, уклонялся от крупных пожелтевших зубов и сам норовил ударить его под ложечку.