. Он и его жена, Леонора Галигаи, были среди первых получателей многих пенсионов и должностей, которыми Мария осыпала свою свиту после смерти мужа. В течение нескольких месяцев Кончини стал маркизом д’Анкром, правителем Перонны, Руа и Мондидье, генерал-лейтенантом Пикардии и первым камергером. Его стремительное возвышение чрезвычайно не нравилось французской знати. Ришелье же тщательно скрывал презрение, которое испытывал к этому итальянскому выскочке. «Монсиньор, — писал он Кончини, — так как я всегда чту тех, кому обещал служить, так и вам я подтверждаю свою преданность, поскольку скорее выкажу реальную преданность в важных случаях, чем продемонстрирую ее вам в другое время».
Считается, что Мария Медичи была более способной правительницей, чем предполагали историки, истаралась, насколько возможно, продолжать политику Генриха IV. Такая точка зрения не выдерживает фактических свидетельств. Мария была истинной католичкой и другом Испании, и ее политика не нравилась премьер-министру Генриха IV Сюлли, поэтому он подал в отставку в январе 1611 года. Взамен создали комиссию из трех старейшин — Брюлара де Силлери, Виллеруа и Жаннена, — которые не обладали достаточным авторитетом для поддержания порядка среди высшей знати. За отставкой Сюлли последовало «ослабление строгого контроля и поток пенсионов и даров, беспрецедентный с 1594 года». В период между 1610 и 1614 годами регентша истратила почти 10 миллионов ливров на подкуп магнатов. Что еще больше осложнило ситуацию, так это контроль, осуществляемый над регентством женой Кончини, Леонорой. Щедрость регентши к высшей знати могла купить четыре года мира в стране, но в 1614 году это стало бесполезным. В стране прошла волна возмущений знати, начало которым положило восстание Генриха, принца Конде. Он заявил в манифесте, что только Генеральные Штаты[9] могут спасти страну от краха. Во время переговоров Конде возражал не только против контроля над регентством, но также и против намерения регентши женить своего сына Людовика XIII на испанской инфанте Анне Австрийской. Чтобы избежать открытого мятежа, правительство пришло к соглашению с Конде при Сан-Менегульде (15 мая 1614 года). Брак с испанской инфантой был отложен до совершеннолетия короля, в августе были созваны Генеральные Штаты в Сансе, и Конде получил 450 000 ливров для покрытия расходов на восстание. Мемуары Ришелье указывают, что он был невысокого мнения об обеих сторонах. «Это было такое ужасное время, — пишет он, — ведь именно те из высшей знати, кто был наиболее могущественным, разжигали волнения; а в период беспорядков… министры старались спасти свою собственную шкуру, вместо того чтобы обеспечить безопасность страны».