Шарлотта плачет.
Что такое? Что случилось? Я думала, ты обрадуешься, что выйдет недорого. Тебе сейчас придется на всем экономить, не забывай об этом.
Шарлотта убегает из комнаты.
Что с ней происходит?
Фиш(за сценой). Дорис!
Дорис(подходит к окну). Как ты узнал, что я здесь?
Фиш(за сценой). У тебя дома сказали. Можно войти?
Дорис. Можно, только не ори. Имей хоть каплю уважения к чужому горю.
Входит Фиш.
Фиш. Дорис, мне так стыдно за вчерашнее…
Дорис. Ах, Джозеф, есть у тебя хоть капля такта? Мы так замечательно сидели, было такое упоение, а ты завел разговор о бальзамировании! Нашел о чем говорить в сумерках.
Фиш. Прости… Муж твоей сестры нашелся?
Дорис. Нет еще.
Фиш. Он ушел надолго или навсегда?
Дорис. Откуда мы знаем? Сейчас прочесываем притоны. Слушай, в твоей семье ни у кого не было афазии?
Фиш. А что это?
Дорис. Это когда уходят из дома, влюбляются в девиц и не ведают, что творят.
Фиш. Кажется, у дяди это было.
Дорис. Вроде как мешком прибитый?
Фиш. Вот-вот. Он всегда казался таким, когда рядом были женщины.
Дорис(задумчиво). Интересно, наследственность — это только от отца или бывает от дяди тоже? (Незаметно вынимает изо рта резинку.) Ты что жуешь, Джо?
Фиш. Да что-то в рот попало.
Дорис. Это резинка! По-моему, я просила тебя не жевать. Приличные люди не жуют резинку. У тебя нет ни малейшего представления о том, что можно и чего нельзя. Вот, скажем, я подхожу на приеме к леди Астор, или миссис Вандербильдт, или еще к кому (кладет в рот резинку — для наглядности) и говорю: «Здравствуйте, миссис Вандербильдт!» (С энтузиазмом жует.) Как, по-твоему, она к этому отнесется? Думаешь, она это стерпит? Ни в коем случае.
Фиш. Ну, если все дело в миссис Вандербильдт, то я сто раз успею отвыкнуть.
Снаружи доносится звучный свист — приятная рулада в тональности до мажор.
Что это?
Дорис. Я с тобой не разговариваю.
Фиш. Здорово. Птица какая-нибудь.
Свист повторяется, теперь он ближе.
Опять!
Дорис подходит к окну.
Дорис. Всего-навсего почтальон.
Фиш. Никогда не слышал, чтобы почтальоны так свистели.
Дорис. Наверное, новый на этом участке. Жаль. Старый отдавал мне почту хоть за пять кварталов от дома.
Снова свист, теперь уже за дверью.
Надо его впустить. (Подходит к двери, открывает ее.)
Фигура почтальона четко рисуется на фоне утреннего неба. Это Джерри Фрост, однако ни Дорис, ни Джозеф Фиш не узнают его, и это понятно: Джерри до неузнаваемости переменился. Нет и следа былой расхлябанности: в серой форменной куртке он выглядит подтянуто, молодцевато. Голова закинута, плечи расправлены. Его голос звучит уверенно, отчасти снисходительно к слабостям человеческого рода.