Гарри покрылся бисерным потом.
«Не препоясал, не облекся, ни черта не взял», — гаденько произнес внутри него злорадный бесовской голосок. Юноша моргнул, отгоняя наваждение. Вот уже второй раз за день ему слышатся голоса.
— А что, собственно, случилось? — послышался вдруг прозаический вопрос мадам Хуч.
Сестра Минерва поморщилась — блестящий эффект ее проповеди несколько померк, подпорченный обывательским любопытством.
— Дьявол использует наш кинозал для своих бесовских целей. А цели эти нам ведомы: разложить дух, совратить плоть, насмеяться и бросить в геенну.
— Так он давно использует, — спокойно заметила мадам Хуч, очевидно, привыкшая к козням сатаны и не ожидающая от него чего-то принципиально нового.
Сестра Минерва сокрушенно покачала головой.
— Такого еще не было, братья и сестры, — тяжело вздохнула она, придавленная броней праведности. — Наш драгоценный пастор Дамблдор как предчувствовал это в своей прошлой проповеди. Очевидно, Господь послал ему предупреждение.
— Не томите, сестра Минерва, — сказала сестра Помона, поблескивая любопытными глазками. — Что дьявол учудил?
— Фильм привезут в нашу «Электру», — сдалась миссис Макгонагалл под напором собратьев по вере. — Совершенно ужасный фильм, — добавила она и бессильно уронила руки на колени, блеснув рубиновыми перстнями.
— И только-то? — с естественным недоумением спросила мадам Хуч. — Первый раз, что ли?
— ТАКОЙ — в первый раз, — похоронным голосом сказала сестра Минерва.
— И о чем же? — неожиданно вынырнула из кресла маленькая старушка.
Минерва Макгонагалл сделала многозначительную паузу.
— О любви мужеложцев, — сурово и торжественно произнесла она.
Помолчали.
— А нам-то что, — вдруг ляпнула мадам Хуч. — Среди нас нет таких. Кому оно интересно, кроме самих мужеложцев?
Взгляд сестры Минервы высек бы огонь из тернового куста.
— Вы разве не понимаете, что это такое? — гневно воскликнула она. — Сюда съедется весь город, все лондонские геи хлынут в «Электру», как будто тут медом намазано! Легионы, когорты бесов, с Сатаной во главе!
Воображение Гарри мгновенно подбросило ему картинку длинной очереди геев под предводительством профессора Снейпа, осаждающую окошко кассы кинозала. Только теперь он понял содержание разговора профессора с блондином: это было дьявольское соглашение о подрыве авторитета «Источника Любви». Все было подло и гадко спланировано сатаной.
Теперь это было настолько очевидно, что Гарри готов был кусать локти — бес мужеложства был так нагл и хитер, что плясал джигу прямо перед его, Гарри Поттера, христианским носом.