Подобрав схожие по толщине бревна и подтоварник, молодые парубки раскладывают из них огромные буквы «А». Шнуром проверяют длину, дощатым шаблоном выверяют углы — и опять из‑под топора Грицька летят щепки, точно перепуганные белые голуби.
Бочка с водой на возу Василя, в который запряжены его сильные рябые волы, и воз с глиной — в него запряжена пара желто–рыжеватых волов — прибывают почти одновременно. Отец и щуплый, егозливый мужичонка, хозяин желто–рыжих волов, снимают задок и боковинки воза, и почти вся глина ссыпается на землю. Остается только чуть–чуть поработать лопатой. Гаврил Сотский — тут как тут — берет комок глины, растирает между пальцами, смотрит с видом знатока.
— Возов десять потребуется, — говорит отец Гавриле Сотскому.
— Сколько надо будет, столько и привезем, — по–начальственному отвечает Гаврил Сотский. У него рассеянно–озабоченное лицо. Взгляд его останавливается на нас. С минуту он соображает, на что мы можем пригодиться.
— А ну‑ка сбегайте в сельраду! Там в шкафу, внизу ящичек с гвоздями. Он тяжелый, но втроем сдюжите.
— Сдюжим! — хором отвечаем мы.
— Вот и хорошо! — Одна нога здесь, другая там!.. Да! У шкафа дверь вываливается. Дубовая она, тяжеленная. Как бы не пристукнула кого. Осторожней!..
Последние слова мы уже слышим далеко позади себя.
Когда гвозди нами наконец принесены — никогда не думал, что гвозди, эти соблазнительно блестящие новые гвозди, могут быть такими тяжелыми! — мы застаем чуть ли не полсела на строительной площадке. Дела для всех явно не хватает. Но каждый сам соображает и находит чем заняться. И все же работа подвигается быстро. Едва уложен каменный фундамент, как пошли вверх лампачные стены. Гаврил Сотский сам увлекся работой. Кельмой с удовольствием шлепает глину на лампачи, обмазывает их той же кельмой, ловко работает — даже сам себе улыбается: стена уже ему по грудь. Однако тут же спохватывается Гаврил, наш голова комнезама и сельрады, кому‑то передает кельму, — спешит к плотникам. Он делит их на группы по нескольку человек. Одним поручает сколачивать двери, другим — дверную коробку. Грицька он ставит на самую тонкую работу: связать рамы для двух окон: два окна, по окну с каждой стороны дверей! Большинство крестьянских хат строится именно так. У нашей хаты — и вовсе одно окно. Значит, хата Степана будет лучше пашей. Я не испытываю зависти. Наоборот, мне хочется, чтоб дом был хорошим и красивым.
Когда прибывает очередной воз с глиной, Гаврил Сотский отзывает в сторонку отца.
— Как думаешь, Карпуша… Ежли немпого красной материи сельрадской отпустить на рубаху и на кофту молодым?