Из документов о первом вселенском соборе, написанных после собора, сохранились следующие: 1) сам Константин писал послания церквам; 2) писал и сам собор к александрийской церкви; 3) Евсевий кесарийский писал послание к своей пастве. Затем 4) сохранились отрывки из сочинения Евстафия антиохийского против ариан, переданные Феодоритом (I, 8); 5) Афанасий В. сообщает сведения о соборе в сочинении De decretis Nicaenae synodi (писано между 350–354 г.г.) и в Epistola ad Afros episcopos (около 369). Все эти документы [и сочинения], написанные [частию] в сравнительно позднее время, конечно, не воспроизводят с фотографическою точностью деяний собора.
Состав собора был весьма разнообразный. Первый раз {стр. 27} в истории представители отдаленнейших провинций христианского мира имели утешение видеться между собою. Казалось, открывалась во второй раз пятидесятница — как при апостолах. Различие в общественном положении и умственных дарованиях между отдельными отцами доходило до контраста. Наряду с влиятельным Евсевием никомидийским, близким к Константии, сестре Константина, по своему родству с её мужем Ликинием, наряду с блестящим придворным епископом, как Евсевий кесарийский, встречается здесь и представитель апостольской простоты отношений Спиридон тримифунтский, не переставший пасти свое стадо даже и тогда, когда он сделался пастырем словесных овец Христовых. Здесь были люди высокообразованные, как Евсевий кесарийский, многие ученики Лукиана, Александр александрийский, и, может быть, превосходивший всех своими дарованиями, диакон александрийский Афанасий, секретарь своего епископа. Но вероятно гораздо больше было таких, которых высоконравственная жизнь возвела до епископского сана, а не богословские знания, которые умели героически страдать за свою веру и явились на собор с следами пыток, перенесенных ими в последнее время, но были слишком ненадежными, слабыми защитниками её в богословских спорах, и пробуждали невольный трепет в своих единоверцах за славу христианских верований, когда с своею простотою им приходилось сталкиваться с диалектически опытными противниками. Заметим мимоходом, что ни один из историков, ни одно из сказаний о Никейском соборе, хотя с слабою претензиею на древность, не упоминает в числе его участников имени Николая, епископа Мирликийских.
При таком разнообразии духовных дарований и научной подготовки отцов собора, его догматическая задача была весьма нелегка. Нужно было произнести суд над арианством и утвердить православное учение. Но для этого следовало засвидетельствовать веру церкви так, чтобы ясна была её полная противоположность арианству, выразить христианское учение в такой форме, чтобы каждый и образованнейший из епископов и самый простой — признал в ней изложение своих собственных убеждений, предания своей церкви.