После эфемерного правления Ставракия престол перешел к Михаилу I Рангаве ('Ραγγαβέ), зятю Никифора (2 окт. 811–9 июля 813). Он совершенно отступился от политической программы своего тестя, но тем ненавистнее стал для политических иконоборцев. В июне 813 г., во время неудачной войны с болгарами, иконоборцы прибежали к гробу Константина Копронима, с шумом раскрыли его и вопияли: «встань и помоги погибающему государству!», и распустили молву, что гроб раскрылся сам, и Константин встал, сел на коня и отправился воевать с болгарами. Виновники этого фарса были схвачены и сознались. В городе, особенно военные, вину за все политические невзгоды сваливали на «православную и отцами преданную веру, на чин священных монахов, — ублажая Константина, как пророка и победителя, и восхваляя злословие его, направленное против домостроительства во плоти [Господа]» (μακαρίζοντες Κωνσταντίνον ώς προφήτην καί νικητήν, καί τήν κακοδοξίαν αυτού έπ ’ανατροπή τής ένσάρκου οικονομίας — άσπαζόμενοι). В лице избранного по всеобщему согласию для спасения государства Льва Армя{стр. 567}нина («πατρίκιος καί στρατηγός τών ανατολικών») и восстал Константин Копроним для иконоборцев.
Церковные сферы православных тоже остались не без влияния на это оживление иконоборчества. Восстановление иконопочитания, видимо, большинством понято и принято не как торжество только православия, но и как политическая реставрация, как возвращение порядков до 716 г. Они стали или низвели себя до уровня влиятельной, следовательно, занимающей завидное, оспариваемое положение политической партии. Они вынуждены были eo ipso иметь суждение и по вопросами вполне политическими. Это расширяло круг столкновений и — недругов, тем более, что иконопочитатели осуждали и такие меры политики, которые осуждения не заслуживали.
У самих православных не было полного единства воззрений и по вопросам церковным, и по вопросам политическим. Взаимные пререкания православных, вероятно, были эксплуатируемы в своих видах иконоборцами.
а) Прежде всего, это разногласие между православными (выразилось в пререканиях по поводу «прелюбодейного» брака императора Константина. Императрица Ирина, разбившая жизнь своему сыну, первоначально думала женить его на дочери Карла В. — Ротруде, которая была привезена в Константинополь для изучения греческого языка; уже заключен был в 782 г. клятвенный брачный договор между Константином и Ротрудою, но Ирина из политических расчетов в 788 г. расторгла этот договор. Невеста была отослана назад к Карлу, и Ирина женила своего сына на нелюбимой им невесте Марии Амнийской. После 6-летнего брака император принудил в январе 795 г. свою жену постричься, а в августе повенчался с кувикулариею Феодотой. Сама экс-императрица-мать подсказала ему этот шаг, понимая, что это сильно дискредитирует императора. Патриарх Тарасий наотрез отказался венчать императора. Но Константин грозил восстановлением иконоборства, и патриарх из «икономии» «попустил огласителю постричь (Theoph.: έπιτρέψαντος τω τε κατηχητή τού κουρεύσαι) жену его Марию, а авве Иосифу, игумену монастыря Кафаров (τών Καθαρών), повенчать его с Феодотой», или по крайней мере, не отлучил виновных от церкви.