Но мэр Далей покачал головой.
— Этого недостаточно. Я слыхал, что ты большой проныра, и теперь я это вижу. Так что рано или поздно Шайтаун и Новый Константинополь станут воевать. Мы оба не против отхватить как можно больше, такова наша природа. Я прав или нет?
— Думаю, ты прав, — признал Алексей. Он именно так понимал положение, но намеревался помалкивать. Повадка Йвочести была иной, прямой до грубости. Басилевс спросил:
— Как ты полагаешь выйти из затруднений?
— А вот как, — ответил Далей. — Большая война равно нанесла бы ущерб твоей стране и моей, и, кто бы ни победил, он бы вышел из драки настолько помятым, что не устоял бы перед кем угодно достаточно сильным, кто явился бы сверху по Реке. Так что давай договоримся: мы вместе идем против борну, заметано. Но при этом я буду называть тебя вице-мэром Шайтауна, а ты меня… как бишь там у вас кличут шишку номер два?
— Кесарь, — подсказал Алексей.
— Отлично. Тогда так ты и станешь меня называть. Понял, к чему я клоню?
— Понятно, — медленно проговорил Алексей. Если он примет условия мэра Далея, тот из них, кто убьет другого, будет править и Новым Константинополем, и Шайтауном. Отныне жизнь станет неспокойной для двух властителей, но их сподвижники окажутся вне опасности. Алексей добавил:
— Но, видишь ли, у меня уже есть кесарь. Он…
— У меня тоже есть вице-мэр, — прервал его Далей. — Невелика важность. Существенней другое.
Надо это сделать, если Шайтаун и Новый Константинополь окажутся друг с дружкой по соседству. Я прав или нет?
Алексей собирался сказать, что его кесарь — его родной брат, единственный из людей, каких он когда-либо знал, на которого он может полностью положиться. И последнее, чего он желал бы — это заменить Исаака кем-то, кто далеко не прочь его убить. Но Далей недвусмысленно дал понять, что Шайтаун не поможет против борну, если будет отвергнуто его условие. А если Новый Константинополь схлестнется с борну один, то, даже победив, он окажется уязвим для нападения тех, кто ниже по Реке.
Лучше поставить под удар себя самого, чем свою империю, решил он.
— Сделаем по-твоему, — ответил он мэру. — Как только борну окажется разгромлен, ты станешь называть меня вице-мэром, а я назначу тебя кесарем.? «И поглядим, что случится потом», — добавил он про себя. Далей протянул руку. Алексей взял ее. Пожатие руки мэра было скорым, твердым и бесстрастным, точно рычаги и приводы, которые поднимали императорский трон в Константинополе высоко в воздух, дабы поразить посланцев варваров. Далей, что скверно, не действовал как варвар, он не показывал на лице, что он думает. Алексей напомнил себе, что у послерожденных было несколько сотен лет после его времени, чтобы научиться хитрости. Он надеялся, что получил в этом достаточный опыт за свою долгую жизнь.