Измученные и опустошенные, сидели мы под навесом, уныло доедая остатки консервированной ветчины. За последние двадцать минут никто не проронил ни единого слова, и, судя по всему, никто и не хотел никого слышать. День подходил к концу, и через час-полтора солнце должно было скрыться за горизонтом, погрузив пустыню во мрак. Гнетущая апатия, овладевшая нами с осознанием бессмысленности дальнейших поисков, окончательно подавила любое желание не только говорить, но и двигаться.
Первым молчание нарушил Рико:
— Пойду, покормлю нашего пленника, — он встал, взял пачку печенья и бутылку с водой. — Да и веревки проверю, а то вырвется ночью, беды с ним не оберешься.
Когда Рико ушел, Сью вытащила из палатки одеяло, разложила его на песке и легла сверху, подложив под голову ладонь. Она печально смотрела вдаль, не отрывая глаз от одной ей ведомой точки на горизонте. Изредка она тяжело вздыхала и начинала быстро моргать, словно стараясь сдержать слезы.
— Сью, — Никита подсел к ней поближе и тронул ее за плечо. — Ну, не грусти ты так. — Девушка не ответила, лишь заморгала чаще. — Ну, что ты, Сью? — Ник погладил ее по плечу, успокаивая. — Смотри на вещи с большим оптимизмом.
Девушка подняла на него глаза и попыталась улыбнуться.
— По крайней мере, теперь сузилась территория наших поисков.
Сью слегка кивнула, будто хотела показать ему, что верит его словам, но вышло у нее неубедительно.
— Не все ведь потеряно, — Ник не оставлял надежды подбодрить ее.
— Мы же знаем, на какой широте находится нужная нам скала, — напомнил я.
— Это не поможет, — едва слышно ответила она.
— Почему? — вернувшийся Рико присел рядом.
Девушка обвела нас взглядом и, поняв, что мы не отстанем, приподнялась, подперев голову ладонью:
— Давайте рассуждать здраво, — голос ее немного оживился. — Как Карденас, человек XVI века, мог определить долготу и широту?
Мы внимательно смотрели на нее, ожидая ответа.
— Ну, так как? — снова переспросила Сью.
Ник пожал плечами, мы с Рико промолчали.
— Только с помощью астролябии, — пояснила Сью, и по ее виду я понял, что большего она не скажет. Для нее, человека науки, такого ответа, видимо, было достаточно, чтобы дальше не вдаваться в пустые объяснения.
Мы с Рико переглянулись и соглашательски кивнули, хотя ни мне, ни ему, в чем я был абсолютно уверен, это странное слово ничего не прояснило. Никита подозрительно покосился на нас и тоже кивнул, угрюмо добавив:
— Как же я раньше не догадался!
Сью поняла причину нашей неразговорчивости, и снисходительно покачала головой.
— Астролябия на древнегреческом означает «ловушка для звезд», — начала она, сознавая, что мы трое не признаемся в своем невежестве. — Это древний прибор, с помощью которого мореплаватели и путешественники определяли положение светил, долготу и широту. Вот только точность прибора оставляла желать лучшего. Широту, например, астролябией определяли с погрешностью до одной десятой градуса. На местности это примерно десять километров.