Дверь на кухне была притворена плотно, Генка приложился ухом, слов не разобрал и только по интонации родительских голосов догадался о конечном решении семейного совета. Мамин голос, жалующийся и побежденный, изредка прерывался короткими и веселыми папиными словами. Генка успокоился и пошел спать.
Ричард успел во сне развалиться поперек дивана фон-бароном, и Генка откантовал его к стенке.
Лег, задумался.
Сон не шел.
Тикали ходики за стенкой. В окнах стояла белая ночь. Тихая, недвижная, как экран испорченного телевизора.
Генка размечтался и стал подсчитывать — сколько ему до двенадцати осталось? Это еще целый год в четвертом, потом каникулы отгулять, и в пятом классе целую четверть отучиться — только тогда отец возьмет его на подледный лов, на зимнюю рыбалку…
«Катюша» — хитрая штуковина, состоит из двух лодочек, как катамаран, и скользит по воде, как воздушный змей по воздуху. На бечеве — поводки с «мухами» из перышек. «Мушки» прыгают по поверхности воды, хариус увидит, подумает, что стрекоза или водомерка, схватит и попадется на крючок.
Два дня Генка готовил и проверял снаряжение. Покрасил лодочки у «катюши» в серебряный цвет, который почему-то называется «алюминиевая пудра». Свил из тонкой проволоки два поводка для спиннинга, как папа показал, Начистил пастой блесны так, что при солнце на них больно глядеть, накопал литровую банку червей и смастерил для себя подводное ружье: на одном конце палки старая вилка примотана, на другом — резинка кольцом прибита. Если продеть руку в резиновое кольцо, натянуть его, ухватиться за конец палки у самой вилки, а потом как отпустить! — палка летит на два метра.
Отец осмотрел Генкино ружье и сказал, что «ерунда», но Генка не согласился. Жаль вот, акваланга нет.
Папа научил Генку сращивать порванные лески морским узлом и привязывать крючки «восьмерками», и Генка так навострился, что потом пришлось у Ричарда на ботинке один шнурок резать, — узел никак не развязывался.
Два дня мама не давала Генке покоя. То строгим голосом перечислит все «нельзя», то вдруг привлечет Генку к себе, вихры разгладит, коснется виска губами и жалостно и молча смотрит в глаза, словно Генка не рыбачить собрался, а на двадцать пять лет в солдаты к царю-батюшке забрит. От ее взгляда Генке самого себя жалко.
Утром, днем и вечером она повторяла и повторяла: «Мой чаще руки!», «В машине не прыгай — голову проломишь», «Купаться не смей — простынешь», «В лес один не ходи — заблудишься», «Мой чаще руки!», «Дурных слов от мужиков не слушай — хулиганом вырастешь», «Сырую воду не пей — дизентерия будет», «На голой земле не спи — радикулит схватишь», «Бойся клещей — энцефалитом заболеешь», «Сырую рыбу не ешь — глисты заведутся», «Чужих собак не гладь — лишай подхватишь», «И мой, мой почаще руки!».