Перед Новым годом ходить с мамой за покупками стало веселее. Самая красивая елка была в Военторге. Там перекрывали один из выходов, и в образовавшемся тупике целая отгороженная небольшим заборчиком площадка отводилась под зимнюю сказку. Под почти не наряженной елкой стоял Дед Мороз с посохом, а рядом в окружении зверей — зайца, белки, лисицы и волка — неподвижно сидела Снегурочка в мерцающей диадеме и кормила с рук снегиря. Из-за елки выглядывали рогатые олени. В другом углу стоял небольшой домик, в окне которого уютно горел свет. Кругом было много ваты и блесток, создававших эффект снега.
Однажды, пока мама стояла в очереди, я протиснулась между стеной и загородкой и оказалась в домике. Ничего уютного там не было. На полу стояла лампа, валялись какие-то провода, и даже сесть некуда. А оленьи головы были насажены на высокие палки. Побродив какое-то время по этой волшебной поляне, я заметила, что по другую сторону забора несколько детей с завистью смотрят на меня. Через минуту я уже принимала гостей в домике. «Чьи это дети?!» — спросила какая-то продавщица так громко и неожиданно, что мои гости сразу заплакали. «А мы тут играем», — как можно веселее ответила я. Подбежала мама, схватила меня за руку и стала допытываться, на кой черт я туда полезла. Я не знала, что ответить, и сказала, сделав скорбное лицо: «Вот тебе и Новый год. Знаешь, почему дети плачут? Потому, что взрослые отрубили головы оленям».
К Новому году в детском саду и дети и взрослые готовились основательно. Мы вырезали снежинки из салфеток и наклеивали их на оконные стекла. К потолку крепились метровые нитки с равномерно нанизанными на них теми же снежинками или кусочками ваты. Длинные гирлянды разноцветных флажков связывали и развешивали по залу. Разучивались стихи, песни, танцы, раздавались роли — готовился утренник.
Петрушки были в ярких атласных, состоящих из двух половинок разного цвета комбинезонах с большими, с ладонь, пуговицами. На голове — высокий картонный колпак. Колпаки украшались блестящей мишурой, золотой и серебряной бумагой. Завязывались они под подбородком шелковыми лентами, но во время танцев непривычный головной убор все равно сбивался набекрень или налезал на глаза, приводя артистов в немалое замешательство. Зайцы же были в белых, сшитых из простыней костюмах, в варежках и шапках с длинными ушами. Сзади пришивался хвостик из свалявшегося куска ваты. Бывало, за минуту до выхода к елке у кого-нибудь из зайцев хвост отваливался, и начинались слезы. Хвост наскоро прикалывали булавкой, и сопливый заяц догонял других крупной размашистой рысью, хотя зайцам полагалось передвигаться прыжками на «задних» ногах, держа перед собой «лапки». Зайцы все время мерзли, били себя по лапам и чесали за ухом. Для убедительности образа им выдавали по морковке.