— Снимите лохмотья, обезображивающие вас и теперь для вас бесполезные, познакомьтесь между собою, как следует людям, которые должны жить вместе, и приготовьтесь ужинать. Мы сейчас поговорим.
С этими словами, обещавшими более, чем он мог сдержать, потому что он сам немногое им мог сообщить, он вошел в свою комнату и, подавая пример, снял повязку, ослеплявшую его, и нищенский костюм, придававший ему такую жалкую наружность. Вернувшись в общую комнату в щегольском костюме, купленном им, он увидел, что не с ним одним произошло превращение. Пред ним было девять сильных молодцов, с огненными глазами, и на боку у каждого из них висела шпага. Ужин, поставленный на длинном столе, занимавшем середину залы, ожидал товарищей, а товарищи — начальника. Каждый принес свое кушанье, что составляло самый странный винегрет. Но никто не забыл вина, и этот ужин людей совершенно незнакомых и собравшихся в первый раз был веселее, чем можно было бы ожидать. При последнем стакане они были друзья, и так как они знали, что, принадлежа к одному делу, не могут бояться нескромности, то беседа скоро сделалась откровенной. Поанти, более сдержанный по характеру и положению, только слушал. Он узнал таким образом, что с его товарищами поступили точно так же, как с ним, и выбрали преимущественно людей, искусно владевших шпагой. Это подало ему повод к странным размышлениям. Поанти отложил их до более удобного времени. Притом они были бесполезны, потому что час, когда он должен был увидеться с женщиной, о которой говорил ему проводник, быстро приближался, и он должен был наконец узнать, чего требуют от него и его товарищей. Вынув из кармана мешок с дублонами, который он получил накануне, он высыпал золото на стол, сделал девять кучек по пятьдесят пистолей каждая и, указав на них своим товарищам, сказал:
— Это вам.
Все протянули руки и взяли пистоли.
— А теперь? — спросили они.
— Теперь, — ответил Поанти, — я ничего не могу сказать вам, потому что сам ничего не знаю. Но нынешней ночью мне отдадут приказания, и завтра я передам их вам.
— Итак, до завтра?
— Вы можете делать что хотите, только нельзя выходить из этой комнаты. Пейте, играйте, пойте или спите, ожидая меня.
— А вы уходите, капитан?
— Да, на два, а может быть, и на четыре часа, а может быть, и на всю ночь. Не беспокойтесь обо мне. Завтра утром вы найдете меня среди вас.
Поанти взял шляпу, надел портупею, прижал пружину и вышел, оставив своих товарищей в тюрьме и так же заинтересованных, как и он.
— Что все это значит? — спрашивал он себя, отправляясь снова на Новый мост, где должен был ждать у Самаритянки. — Что хотят сделать из этих девяти живых шпаг? К какому ужасному делу предназначают их? Девять человек на щедром жалованье, следовательно, преданных, решительных, смелых, выбранных между самыми храбрыми удальцами в девяти провинциях, и под моим начальством, составляют страшную силу, способную успеть в самом трудном предприятии. Если мы захотим, мы похитим короля и кардинала в придачу. Разве этого хотят от нас? Впрочем, я сейчас узнаю.