— Все идет хорошо, — сказал он ей, — надеюсь, что де Поанти будет свободен завтра.
Потом, когда он увидел, что праздник приближается к концу, он сделал знак графу де Морэ. Тот понял тотчас. Оба ловко проскользнули сквозь толпу в переднюю, где ждали их слуги, и через несколько минут выехали из дворца Медичи с шумом, приличным людям их звания. На Павлиновой улице герцог де Монморанси тихим голосом отдал приказание своим людям. Весь поезд остановился. Слуги погасили факелы и по приказанию герцога спрятались под глубоким крыльцом дома на углу улицы. Герцог подозвал к себе лакея, которому отдал секретные инструкции в ту минуту, когда входил во дворец кардинала. Потом увел его на другую сторону улицы, чтобы его не слышали другие лакеи.
— Что ты знаешь, Бискаец? — спросил он.
— Более, чем ваша светлость приказали мне узнать, — ответил лакей. — Во-первых, я знаю, где поместили пленника.
— Это главное, — сказал Морэ, находившийся возле герцога.
— Да, но этого недостаточно, — заметил герцог. — Надо еще узнать, каким образом можно будет добраться до него и какие затруднения надо преодолеть, чтобы освободить его.
— Я знаю все это, — сказал Бискаец.
— Когда так, ты славный малый, и я тобой доволен, — сказал герцог Генрих.
— Благодарю.
— Говори.
— Пленник находится в комнате этого здания, которое выходит на один двор с тем корпусом дворца, который еще не кончен, на улице Гарансьер. Комната эта на третьем этаже и имеет окно во двор. Ведет к ней лестница над крыльцом в три ступени. Пленника караулят два лакея его преосвященства.
— Два лакея! — с презрением сказал граф де Морэ.
— Уверен ли ты в том, что говоришь, Бискаец?
— Уверен, как в своем существовании, ваша светлость. Я видел это собственными глазами.
— Ты видел? Объяснись.
— Вы отдали мне приказание, оставив у ворот дворца. Так как карета, которая везла пленника, могла выехать в другие ворота, я спрятался так, чтобы видеть и те и другие.
— Хорошо.
— Менее чем через четверть часа я увидел карету, ту самую, которую мы оставили на улице Сент-Онорэ. Она въехала не в передние ворота, а в задние. По милости моего плаща цвета стен, я неприметно проскользнул на тот двор…
— Браво! — сказал Морэ.
— Ваше сиятельство очень добры, — сказал Бискаец, гордясь одобрением графа. — Спрятавшись в сарае, я следил за всем, что происходило. Я видел, как офицер, командовавший гвардейцами, говорил с толстым аббатом.
— Это должно быть Боаробер, — заметил герцог.
— Аббат ушел, оставив двух лакеев кардинала, как я узнал по ливреям. Четыре гвардейца, сидевшие в карете, высадили пленника, заставили его подняться на крыльцо за лакеями, показывавшими дорогу, и все исчезли на лестнице. Я не решился следовать за ними и через несколько минут узнал, что это ни к чему не повело бы. В окно третьего этажа я увидел того же гвардейского офицера, который прошел и тотчас же исчез.