Надя в этот миг пережила тысячу разных чувств: удивление (как же она могла быть так слепа?), душевную боль и… удовольствие. Она не могла понять, из-за чего по ее телу проплыла сладкая теплая волна, ведь ответ возник в ее сердце мгновенно.
— Вадим, у меня никогда не было друга, которого я любила бы больше, чем тебя, — начала она, отчаянно подыскивая слова попроще. — Ты мой самый лучший друг, и я тебя очень люблю, но я не смогу полюбить тебя страстно, нежно. Понимаешь…
Вадим быстро поднял руку, останавливая ее.
— Не говори ничего больше, Надя. Слова ведь вечны, их легко произнести, но невозможно вернуть. Я многое знаю, а о том, чего не знаю, могу догадаться. Не волнуйся, — добавил он, заметив, что по ее лицу пробежала тень. — Я умею держать язык за зубами.
Вадим встал, сунул руки в карманы и пнул носком ботинка лежавший на земле камушек. Проследив за тем, как тот, подпрыгивая, откатился, Вадим повернулся к Наде.
— Нежная любовь. Что это такое? Скоротечная мечта. Такая любовь — как облако, Надя. Она существует очень недолго. Жизнь рано или поздно омрачит ее, превратит в обузу.
Надя к этому времени уже взяла себя в руки.
— Не знала, что ты такой философ.
— Вовсе нет. Я просто практичен. Чувство привязанности, любовь, основанная на взаимопонимании, — вот настоящий повод для брака. Без иллюзий. Что скажешь?
И она согласилась, потому что это показалось ей правильным, единственно правильным решением. А потом, когда он раскрыл объятия, Надя с радостью прижалась к нему. Быть рядом с ним было тепло и приятно. Она обвила руками его шею и встретила его губы своими. Его твердое тело прижалось к ней сильнее, обжигая ее своей сдерживаемой дрожью. Прядь его взъерошенных волос скользнула по ее лбу, и на это прикосновение где-то глубоко внутри нее откликнулись невидимые струны. Уже много месяцев ей не было так хорошо. Да, она могла выйти за Вадима, потому что любила его. Другая любовь останется, но будет сокрыта, и, хоть огонь еще не угас, он не запятнает ее чувств к Вадиму. В этом мать была права. Можно любить двоих одновременно. Но сейчас она должна сосредоточиться на этом, новом, счастье. Сережа и папа обрадуются. Удобно устраиваясь на груди Вадима, она закрыла глаза и улыбнулась.
У железных ворот Сергей обернулся, но Надю и Вадима не увидел. Ему было приятно, что его давний друг ухаживает за Надей, да и времени побыть с Эсфирью наедине из-за этого было больше. Им редко случалось оставаться одним, и теперь Сергеем овладело лихорадочное возбуждение. Какая странная, необычная женщина! Однако он всякий раз впадал в смятение и душевные терзания, когда она, бывало, вскользь упоминала о том, что не видит ничего зазорного в свободной любви.