— От тебя требуется только одно, — настаивала Бетси, — выслушай их.
— Ничего подобного, — возразил Макс. — Единственное, что нужно, — это чтобы вы задали Шайрин несколько вопросов. Но я вам скажу какие именно.
— Я не очень понимаю, мистер Прэгер, о чем тут идет речь, — проговорила Шайрин и поднялась, протягивая одну руку Фреду, а другой одергивая юбочку, стараясь прикрыть ею свой маленький зад, — но я страшно рада с вами познакомиться.
Фред взглянул на нее, и всем сразу же стало ясно, что он готов ей поверить. Он уселся, закурил сигару и обратился к Максу:
— Ну ладно. Назови мне первый вопрос. А дальше я уже сам.
— Спросите Шайрин, — сказал Макс, — откуда взялись те деньги, которые Чак возвратил в банк после биржевого краха.
Фред спросил Шайрин; и Шайрин ему рассказала.
Энджи, ноябрь 1987
Разумеется, все это было чистейшей воды безумием. Абсолютно дурацким сумасшествием. Энджи лежала в постели, глядя перед собой в темноту, и предавалась размышлениям по поводу этого своего сумасшествия. Ничего более нелепого, дикого, ничего более противоречащего той холодной логике, которая обычно руководила всеми ее поступками, ей не могло бы присниться даже в самом невероятном сне.
Макс предложил ей выйти за него замуж, и она не ответила ему «нет». Правда, она не сказала и «да», но ей определенно хотелось бы так сказать.
Это было уже просто смешно. То, что она делала, оказывалось непостижимо даже для нее самой. Ну ладно, пусть она его любит. Это и вправду было так. Она очень долго боролась с этим чувством, подавляла в себе эту любовь. На какое-то время ей удалось убедить себя, что их отношения — только секс, и ничего больше; она просто хотела его, вот и все. Но потом она переспала с ним, и еще раз, и еще, еще, еще; всякий раз это доставляло ей удовольствие, но больше того, с каждым разом ей было с ним все лучше и лучше, и в конце концов она вынуждена была признаться себе, что тут действительно был не один только секс. Она любила его. Да, он был избалованным, испорченным, самонадеянным, трудным, много требовал, но она все равно его любила. Она постоянно о нем думала. Постоянно хотела с ним быть. И с этими своими желаниями она тоже пыталась бороться: с самого начала, после самой первой их ночи, после того приема, заявила ему, и заявила твердо, что его переезд к ней абсолютно исключен, что он сможет проводить с ней не больше пары вечеров в неделю; а потом, о господи, потом выяснилось, что ей самой этого становится мало. Она выкладывалась изо всех сил в остальные вечера, встречаясь с другими мужчинами, ужиная с клиентами или играя со своими сыновьями (с которыми теперь, когда они немножко подросли и перестали быть просто вечно плачущими и ноющими паразитами, ей становилось все приятнее и интереснее). И в общем-то они проходили неплохо, эти остальные вечера, но под конец любого из них она вдруг ловила себя на мысли: как хорошо, что завтра, или послезавтра, или через два дня она снова увидит Макса.