— Но он ведь не был психопатом. Безусловно, не был. Он производил впечатление очень приятного человека, Томми, очень мягкого и… и грустного. Я его даже по-своему любила, честное слово.
— Ну да, такого же мягкого и грустного, как черная мамба,[53] — ответил Томми. — Большинство психопатов чаще всего ведут себя как вполне приятные люди. Что их отличает, так это полнейшее отсутствие чувства вины.
— Томми, но почему он хотел меня убить? Что я ему сделала? Неужели же только из-за того, что я знала… о нем?
— Возможно. А могла быть и какая-то совершенно другая причина. Быть может, ему не нравилась сама мысль о том, что ты выйдешь замуж за Макса.
— Но он вел себя так, что… казалось, он очень рад этому.
— Дорогуша, какая же ты наивная. Психопаты — ребята хитрые и коварные. И жуть какие умные.
— Томми… а может быть, он и Вирджинию убил, как ты думаешь? Тогда, много лет назад?
— Он мог, — ответил Томми. — Вполне вероятно.
— О господи! А потом…
Она рассказала ему о разговоре Александра с Фредом насчет Вирджинии.
— Ты прав. Он умен. Ужасающе умен. А потом, помнишь эту странную историю с ребенком Георгины, когда он болел? Может быть, и это тоже Александр как-то устроил?
— Вполне может быть. Хотя, с другой стороны, одному богу известно почему.
Энджи снова передернуло.
— А мне повезло, правда?
— Очень повезло.
Томми внимательно посмотрел на нее:
— Не думаю, что будет какая-нибудь польза, если обо всем этом узнает кто-то еще, верно? По-моему, нам стоит держать язык за зубами, тебе не кажется?
— Разумеется. И очень крепко. — Энджи тяжело вздохнула.
— С тобой все в порядке? — спросил Томми.
— Да, все в порядке. Знаешь, мы, Виксы, крепкие.
И тут она почувствовала боль.
На Новый год она отказалась выходить замуж за Макса. Сказала ему, что некрасиво делать это так быстро после гибели Александра, но настоящая причина заключалась, конечно же, в другом. Она это понимала и была уверена, что и Макс понимал тоже.
После того как случился выкидыш, она вернулась к себе домой, и он тоже приехал к ней. Он был мягок, нежен, грустен. Говорил ей, что любит ее, и она отвечала, что тоже любит.
В те самые первые дни к ней часто приходила непрошеная мысль, как было бы ужасно, если бы Александр и в самом деле был его отцом, если бы и в нем, возможно, были заложены те же опасные, смертоносные гены.
Энджи была сильным человеком, но на протяжении нескольких недель после катастрофы ее мучили кошмары, в том числе и такие, от которых она просыпалась с криком: ее снова и снова преследовал голос Александра, негромко и нежно говоривший ей, чтобы она ехала поосторожнее, что у нее усталый вид; и тот, кто говорил это, твердо знал, что намеренно отправляет ее на верную смерть.