Он во всем разбирался и все знал. Знал поименно всех советских футболистов, игравших с командой басков, и кто будет очередным соперником Джо Луиса в матче за звание абсолютного чемпиона мира по боксу, и какую новую песенку поет сейчас за границей Александр Вертинский. Знал, что говорят «в самом верху» о последней постановке Московского художественного театра и чем опасно Мюнхенское соглашение англо-французских правителей с Гитлером. Он знал, наконец, как будет протекать будущая неизбежная, по его мнению, война.
— Будущая война — война моторов, — говорил Юрий окружавшим его на перемене школьникам. — Это надо помнить. Кто силен в воздухе, тот в наше время силен вообще. Вот представьте себе: колоссальной силы удар с воздуха до основания потрясет и сокрушит жизненно важные экономические центры нашего предполагаемого противника, допустим, той же Германии. И все.
Война будет скоротечной, победим малой кровью.
Если кто-нибудь пытался возразить, Юрий приводил дополнительные аргументы в пользу грядущей быстрой победы: необозримые пространства Советского Союза, огромная численность населения страны.
— А наш промышленный иммунитет, — небрежно бросал он в ответ скептику. — Забыл? Он сыграет решающую роль.
И скептик умолкал, не зная, что это такое.
Костя соглашался с Павельевым, вернее, придерживался точно таких же взглядов. Они казались абсолютно доказанными и совершенно бесспорными. Их и защищать-то, собственно, было незачем. Однажды об одной из таких бесед Костя рассказал отцу. Тот неопределенно хмыкнул и заметил:
— Стратег, видно, твой Юрка.
— Страте-ег, — обрадованно согласился сын. — И организатор какой!
«Голова!» — было первым, что сказал Костя о своем приятеле Кире Озеровой. Кира, бойкая, модно одетая девочка, неожиданно рассмеялась:
— А ты не голова?
— Я? Куда мне… Я не умею, как Юрка, ни организовать, ни сказать…
Они возвращались вдвоем к Кириному дому по огороженной низкорослым кустарником дорожке городского сквера. Спустились сумерки. Прозвенел, скрипнул на повороте трамвай, и стало совсем тихо. Кира остановилась, притронувшись к его руке, сказала:
— Все ты умеешь… Только несмелый ты.
Вскоре собрались у Кириной подружки, устраивавшей с разрешения родителей вечеринки знакомых по школе — не всех, конечно, а избранных. Танцевали под патефон, под «Брызги шампанского» и песенки, исполняемые Изабеллой Юрьевой, Георгием Виноградовым, Вадимом Козиным. Павельев весь вечер танцевал с Кирой, и она, улыбаясь, охотно вставала навстречу, когда он приглашал ее. А Костя не танцевал, потому что стеснялся, считал, что танцует хуже всех и все, глядя на него, будут смеяться.