Временно исполняющий (Данилов) - страница 28
С тяжелым сердцем вернулся он в этот раз на батарею. А явившись снова, увидел на стене землянки настоящую семиструнную гитару.
— Откуда такое сокровище? — удивленно спросил Семен и почувствовал, как опять улетучивается душевная благодать.
Раиса ответила, уперев руки в бока и покачивая головой:
— Еще один ухажер завелся. Принес подарочек. Спер, поди, где-нибудь.
Раиса захохотала; Зоя, перемолвившись с соседними станциями, прикрикнула на нее:
— Замолчи, Рая! Не слышно ничего из-за тебя. — И улыбнулась Семену: — Врет она все. Никакой не ухажер, а так… Неизвестно зачем принес — мы играть не умеем. А вы умеете?
Если бы Зоя не улыбнулась и не сказала «врет она», Синельников наверняка ответил бы: «Не умею». А так он взял гитару, прислушиваясь, перебрал струны, настроил и запел про синий платочек, потом про костер, который в тумаке светит, и наконец:
«Вернись, я все прощу…»
Девушки слушали, как зачарованные, будто лилась к ним мелодия с небес. Раиса вытерла рукавом гимнастерки повлажневшие глаза и, когда Семен умолк, вышла из землянки. Зоя, прикрыв ладонью трубку, чтобы на соседних станциях не слышали этого концерта, смотрела неотрывно в одну точку.
Синельников положил гитару на топчан, встал и подошел к девушке:
— Зажмите, Зоя, микрофон поплотнее.
— Зачем поплотнее?
— Чтобы не слышали, как я буду говорить.
— Говорите потише, если не хотите, чтобы слышали, — Зоя пожала плечами и опять блеснули ее сладкие зубы. Их блеск окончательно воодушевил младшего лейтенанта.
— Я люблю вас, Зоя, — выдохнул он и увидел, как меркнет сахарный блеск и глаза ее становятся снова строгими. Сейчас вот, думал он, Зоя посмотрит на него с прищуром и скажет такое, что навсегда забудется дорожка к землянке у тополей. Но она молчала. Ее вызывал, надрываясь, голос в телефонной трубке, а она не отвечала. Потом, спохватившись, ответила, сама вызвала другую станцию, сказала «Проверка» и снова замолчала. Синельнйков подошел, взял ее за худенькие плечи, повернул к себе и приник к ее губам.
— Довольно, — она с трудом перевела дыхание. — Вы славный, вы мне нравитесь… Не как другие. Другие — хамы… Мне с вами хорошо. Только к чему это? Что за любовь такая, когда не скажешь людям, что любишь человека, когда ни дома, ничего нет.
Семен не слышал ее, а если бы слышал, все равно не понял, почему он должен свою любовь связывать с каким-то домом.
Появилась Раиса. Синельников попрощался и ушел. Шагал он, громко напевая, ощущая вкус Зоиных губ, чувствуя ее плечи под своими ладонями. Из всего, что она говорила ему, он помнил только — «Вы мне нравитесь». И разве этого мало?