Я покачал головой.
Неожиданно она улыбнулась и, лукаво глядя на меня, сказала:
— Что это я все расспрашиваю про твой мир: скажи лучше, что думаешь о нашем?
Долго размышлять над ответом надобности не было.
— Он зловонный. Тут и воздух пахнет, и вода: земля сухая, твердая и пахучая. Люди пахучие. Причем у тел запах не только телесный, к нему добавляются другие запахи, химические…
— Да, теперь мы моемся не так часто, как раньше. У нас в ходу так называемый «военно-морской душ»: нагрел воду, намылился, сполоснулся. Очень быстро. Вода используется «мертвая»: она забирается из канализационных стоков, очищается и снова пускается в дело, поэтому, умываясь, мы надеваем на рот резиновую повязку, чтобы не наглотаться. Ну а поскольку по-настоящему чистыми мы практически не бываем, то пытаемся отбить дурные запахи благовониями… — Она смущенно отвела глаза.
— Ты пахнешь, как роза.
Она рассмеялась:
— Ты прав. Это я так пытаюсь отбить запах мыла.
— Другое отличие в ваших тусклых цветах. Ваши города построены из серого камня, называемого бетоном, дороги здесь черные. В моем мире города яркие, разноцветные — здания красные, зеленые, желтые… А ваше искусство — ничто у вас не создается человеческими руками. Машины, которые вы называете компьютерами, создают за вас и картины, и то, что показывают по телевизору, и афиши. Выглядит это все превосходно, но не по-человечески, именно потому, что превосходно. А эта ваша чудовищная выдумка под названием телевидение: с чего бы это одним людям вдруг захотелось сидеть на кушетке и смотреть, что делают другие люди?
— А Хольт говорил мне, что ты смотрел много передач.
— Сначала телевизор был мне интересен, потому что позволял узнать больше о месте, которое вы называете Землей. Но сейчас многие передачи начинают казаться мне одинаковыми.
Она молча слушала, как я осуждал ее мир. Исчерпав все обвинения, я добавил:
— Они без конца твердят мне, что я попал в будущее, как-то там продвинулся вперед в чем-то, что называется временем. Пытаются внушить, будто это великая удача — быть похищенным из своего мира и оказаться пленником в вашем. Предположим, я поверю в это, приму как данность, что и вправду нахожусь в будущем. Но разве тогда я не вправе подивиться тому, как это вы, имея две тысячи лет на то, чтобы улучшить Сей Мир, не больно-то в этом преуспели?
— Очевидно, нас постигла неудача.
Некоторое время мы шли дальше в молчании, и я стал беспокоиться, что обидел ее. Но Каден заговорила снова, и теперь о другом:
— Тах, это… существо, Кецалькоатль, Пернатый Змей. Он создал что-то, вероятно, вирус, убивающий микроорганизмы, потребляющие метан. Зачем?