– А зачем? У вас и мужчин-то нет подходящего возраста, – хихикнула девушка.
– Для себя, – усмехнувшись, ответила Матрена. – Или ты считаешь, что если вокруг нет мужиков, то на себе нужно поставить крест? Нет, моя дорогая! Пока я жива, я хочу хорошо выглядеть. Мне самой это приятно, понимаешь?
– Наверное, да.
– Учись, пока есть у кого. А то станешь старой и превратишься в развалину. Бери пример с Ники. Ей столько лет, что говорить страшно, не то что думать. А она все еще пытается наладить личную жизнь!
– Значит, вы считаете, что следов никаких не было, а дети пропадали по разным причинам?
– Именно так. Возьмите любую другую деревню. Дети везде пропадают. Кто в лесу заблудится, кто в реке утонет. И ведь найти их, как правило, невозможно. Разве прочешешь весь лес? Это сегодня родители могут контролировать своих чад, у них есть на это время. А раньше ребятишки были предоставлены сами себе. Мать в поле, отец на заработках, а они бегают где-то с утра до вечера.
– Значит, Изольда ошибается?
– У нее точно что-то с головой! Может, ей не хватает работы? Если человек привыкает трудиться, особенно умственно, то отсутствие тренировки для мозгов очень сказывается. Вон Пантелей, такой умный мужик был, и что с ним сделала работа? Довела по психушки.
– До какой психушки? – насторожился Эрик.
– До самой обычной! Правда, я подробностей не знаю, об этом вам лучше у Надюхи спросить. Я же не жила здесь долгое время. О происходящих тут событиях я из Надькиных писем узнавала.
– Так… А что вы можете рассказать о Лидии Семеновне? Что она была за человек?
– Хорошая женщина. Тихая, спокойная. С внуком нянчилась. Дочка у нее в городе работает, одна сына воспитывает. То есть воспитывала… Ванька все каникулы проводил у бабушки. Она в нем души не чаяла! Знаете, а я даже рада, что ее вместе с мальчишкой на тот свет отправили.
– Что вы такое говорите?! – возмутилась Мариша.
– Ты не кричи, – спокойно ответила Матрена, – я знаю, что говорю. Если бы убили только Ваню, Лида бы этого не пережила! Он для нее был всем. Дочка-то давно от нее уехала, Лидия одна осталась. И такая хандра на нее напала – не ела, не пила она! Краше в гроб кладут. Все про дочку вспоминала. Мы ее даже ругали за ее любовь сумасшедшую. Нельзя с такой силой любить другого человека. А она нам отвечала: «Все понимаю, бабоньки, но ничего не могу с собой поделать». А потом приехала к ней дочка – и осталась почти на месяц. Мы все думали-гадали: что случилось? Раньше-то она приезжала сюда только на выходные, и то редко, на такой долгий срок никогда не оставалась. А уж когда она уехала, мы Лиду принялись расспрашивать. Представляете, что выяснилось?