— Боже, что же вы делаете! Ну, хорошо, забирайте ящик, только не раздевайте его! — причитал Ромео.
Моника с любопытством следила за происходящим. Пытаясь найти ответ, она мягко поинтересовалась у Ромео:
— Сеньор Монти — твой покровитель? Забота о его брате вполне понятна и трогательна, но все эти атрибуты бренного мира: роскошная одежда и так далее, разве понадобятся ему там, в раю?
Ромео не слушал ее, отталкивая Патрика и Германа от тела. И девушка сжалилась.
— Может, не стоит доводить Ромео до таких терзаний?
— Твоя доброта, птичка, достойна всяческих похвал, только… Сеньор Монти слишком подозрительная личность, — Герман не сводил пристального взгляда с Ромео. — Я читал о нем в газетах. Его знакомым свойственно… умирать. И потом он итальянец.
— Так что?
— А вот что! — лупа в руках Германа казалась страшным оружием. — Я вам сейчас докажу, что этот Монти преступник. Один из коза-ностры!
— Из чего, из чего?
Ромео поднял очи к небу.
— Начитался Конан Дойла? Советую обратиться к отцу, он у тебя врач… Мании — вещь серьезная. А лучше написать доктору Фрейду!
Ловкие руки Германа расстегивали жилет на трупе. Оценивающий взгляд Патрика провожал снятые вещи.
— Хорошо, что мы не послушались тебя, Ромео. Один ящик потянет на три тысячи, а обмундирование совсем неношеное.
Когда труп был полностью раздет, Ромео издал радостный вопль: никаких ран на теле не наблюдалось! Но его странное ликование только подтверждало подозрение Германа: дело было нечисто.
— Твоего Альберто Монти даже в церкви не отпевали, — заявил Герман.
— Что? — опешил Ромео.
— Он еще теплый, его сразу же приволокли сюда. Торопились. В печку — и никаких следов.
— Ты ничего не найдешь. Он умер от остановки сердца, так сказал врач. Моника, не жди, сегодня предсказаний не будет.
Моника проигнорировала ядовитое замечание и осталась подле Германа. Она помнила, как была поражена, когда Герман впервые открыл тайну смерти. В то утро перед ними лежала миниатюрная девушка, избавленная от наряда. Ее тонкая шея была изуродована ужасным шрамом.
— Повесилась! — ахнули они тогда.
Герман бегло осмотрел шрам и сделал заключение:
— Она не сама.
Все обступили тело, с отвращением наблюдая, как Герман осматривает мертвую сантиметр за сантиметром.
— Кто?
— Родные, — спокойно отвечал он. — Вы видите эти пятна на спине?
— Какие синяки! — не смог сдержаться Ромео. — Ублюдки ее здорово избили! Перед тем, как…
— Да нет, — отмахнулся Герман. — Ее повесили уже мертвую.
С изумлением они слушали откровения Германа. Ему прочили карьеру медика, он, словно каучуковая губка, впитывал опыт отца и его коллег. Именно тогда Моника по-иному взглянула на Германа. И его пространные речи о кровоподтеках на шеях самоубийц, о пятнах, а не синяках, возникающих от прилива крови, не казались ей верхом скуки.