— Я же сказал, оставьте нас. Поедите на час позже. — Он набросился на еду, а Юлиус наблюдал, как исчезает с тарелок свиное жаркое, кнедлики, квашеная капуста, жареный в сухарях сыр.
— Что произошло?
— Да брось, они уже доложили тебе, что я привел в дом девушку.
— Так ты влюблен? Любовь подвигла тебя на отказ от губительной привычки, внушила тебе чувство жизни? Вернула румянец на щеки? — он потянулся к черной бутыли на столе, внимательно разглядывая этикетку.
— Извини, но я не угощу тебя этим. Это мое лекарство. Его глоток проясняет голову. После обеда мы прогуляемся.
— Так где же она, эта девушка? — Юлиус налил из графина сливовой водки.
— Я хотел обсудить с тобой ее содержание.
Юлиус застыл с рюмкой в руке.
— Открой ей в банке счет, пусть переводят на него ежемесячно, скажем, полторы тысячи крон.
— Неплохое жалование для сиделки, — Юлиус поставил нетронутую рюмку обратно на стол.
— Я думаю, ей не придется долго сидеть у моей постели, рассказывая сказки. Одним глотком этого бальзама она подняла меня на ноги, и теперь я буду ее таскать повсюду…
— Так это твоя прихоть, развлечение?…
— Да, она настолько странная, что может развлечь меня одним словом. Как тебе такое: «Курильщик горит на два часа дольше»?
— Где, в аду?
— То же спросила моя тетка. А она отвечает: «В крематории!» Представляешь? Она постоянно говорит какие-то нелепицы, абсурдные, дикие вещи принимает за истину.
— Ты развлекаешься с сумасшедшей? Так где же твоя безумная сиделка?
— Стеф занята покупками одежды.
— Стеф?
— Она австрийка.
В дверь постучали, мурлыкающий голос поинтересовался:
— Можно? — Она вошла, кивнула Юлиусу в знак приветствия. Он вглядывался в черты девушки и не мог понять, чем она могла привлечь Вацлава — скучающего оригинала, пока она снова не заговорила: — Теперь я одета, и могу прокатить вас на автомобиле, что стоит в гараже, — Стеф уселась за стол, взяла булочку и намазала ее вареньем.
Юлиус наблюдал, с каким аппетитом она ест, рассматривал ее костюм: неброский, но элегантный. Обычная бродяжка, какой видел ее Вацлав, имела непростую судьбу.
— Я же тебе говорил! Она прокатит нас на автомобиле… Водит автомобиль, боже!
Девушка пожала плечами и обратилась к Юлиусу, словно оправдывая эмоциональность Вацлава:
— К жизни возвращает лишь необыкновенное. Поэтому для Вацлава находить во мне странности просто необходимо, а ведь я просто женщина…
— Вацлав всегда был человеком скандала, — Юлиус с удовольствием поддержал беседу. Девушка оказалась отнюдь не проста, держалась с ним на равных. — Ему нравилось терроризировать собою порядочное общество. Но весь азарт, все его игры — в прошлом, и позабыты.