Вокруг не было ни души.
Нино первым пролез в дыру, отодвигая края ржавой сетки; остальные последовали за ним. Они уже сто раз это проделывали: приезжали сюда, когда прогуливали уроки или просто хотели побыть в одиночестве. Во всем Пьомбино только эта четверка зашла так далеко, а может, они просто не знали о других.
В горле пересохло, пот лил градом, каждый из них ощущал себя так, будто оказался в аду. Где-то вдалеке работала доменная печь, небо заволакивали клубы ядовитого дыма. Ребятам казалось, что они плавятся вместе с металлом. Сердца неистово колотились.
Прямо перед ними высился остов трубы, чуть дальше — бесхозный промкорпус, рядом с корпусом — экскаватор со сломанным ковшом, мертвая раскаленная груда металла.
Нино крикнул со всей мочи — просто так, ради забавы, и все четверо стали носиться сломя голову по этому кладбищу, будто выпущенные из клетки звери.
Здесь все было дозволено.
Они играли в салки, залезали на ковш экскаватора, на цементные блоки, непонятно как здесь оказавшиеся, и прыгали вниз. Никто не боялся пораниться о ржавый металл или упасть, споткнувшись о рельсы. Им казалось, что они способны перекричать могучий рык завода, — и хоть и на мгновение ощущали себя сильней его.
Нино схватил Франческу за руку и затащил в темный угол за промкорпусом.
— Теперь ты мне скажешь, что с рукой?
— Говорю же, ничего!
В кромешной тьме едва можно было различить контуры лица. Рассмотреть, что под ногами, было гораздо труднее.
— Идиотка, — буркнул Нино и совсем близко придвинулся к девочке.
— Может, и так, — пробормотала Франческа, отступая на шаг.
Нино представил презрительную гримасу, которая так часто кривила губы Франчески, и кровь ударила ему в голову.
— Ты идиотка… Но я должен тебя поцеловать.
Взяв Франческу за руку, Нино почувствовал, как огонь, перемешиваясь с кровью, стремительно разливается по венам. Он притянул девушку к себе с неожиданной нежностью.
Как же здесь темно…
Франческа отпрянула, отталкивая его, и закрылась, как ракушка, не проронив ни слова.
— Зачем ты так?
— Затем.
— Что ж тогда пришла, если не хочешь?
Франческа почти не дышала, даже сердце не билось, а трепетало, как в летаргическом сне.
Нино снова схватил девочку за руку, ту, которая была перевязана. Он нарочно сделал ей больно.
Франческа издала приглушенный звук и не стала больше сопротивляться.
Оба дрожали, но испытывали совершенно разные чувства.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Слушай, не зли меня, ты мне никогда ничего не говоришь. Что ты сделала с рукой?
Это было сильнее ее. Объятия самого красивого юноши на свете — юноши, которого она знала сто лет, который рос вместе с ней и с которым она встречалась по нескольку раз на дню, — пугали ее. Но… Ей было неприятно притрагиваться к нему. Ей были противны его прикосновения. Франческа слышала, как сильно бьется сердце парня: еще чуть-чуть, и оно продавит ее грудь, — и чувствовала себя не в своей тарелке. Красота Нино была ей ни к чему, она не волновала ее.