Стогова капитан попросил быть рядом и подстраховать, если что. Хотя про себя отлично понимал: какая тут к едрене-фене подстраховка? Майор его просто уничтожит. И будет, в общем-то, прав.
Майор зашел в зал, и сразу стало как-то меньше воздуха. Он не торопясь осмотрел разбросанные по полу предметы. Потом нашел на полу опрокинутый стул, поставил его в самом центре помещения и сел. Молчаливая офицерша пристроилась у него за правым плечом.
— Доложите о ходе расследования.
Осипов попытался сообразить, с чего бы лучше начать. С первого раза сообразить не удалось и он просто громко сглотнул.
— Короче… Вчера ночью… приблизительно в три часа… через вот это окно…
— Где рапорт?
Осипов сглотнул еще раз.
— Я не успел составить. Но буквально через двадцать минут…
— Протокол осмотра места происшествия?
— Тоже не готов. Но через минут… двадцать… вернее сорок.
— Результаты экспертизы?
— Какой экспертизы?
— Вы заказывали результаты экспертизы?
— Нет. А нужно было?
— Хорошо. Свидетели опрошены?
— А тут нет свидетелей.
— Ни одного? Жителей окрестных домов опросили?
— Это же Кунсткамера. Тут нет окрестных домов.
Майор повернул голову к женщине-офицеру. Вслух произносить фразу «Ну, что я вам говорил?», ему не понадобилось. Все, в общем-то, и так было очевидно.
— Какие вообще мероприятия проведены?
Осипов радостно заулыбался:
— Сегодня утром мною… и вот, сотрудником нашего отдела Стоговым… была обнаружена отрезанная человеческая голова. В садике.
— И что?
— Как раз перед тем, как вы приехали, мы собирались съездить в морг приставить ее к телу.
— Зачем?
— Ну, как? Есть отдельно голова, и есть тело. Мы хотели посмотреть, являются ли они частью одного, так сказать организма.
Все это время Стогов просто стоял у окна и глядел наружу. Дождь, ударяясь о стекло, выстукивал странный ритм. Некоторое время Стогов прислушивался, но опознать мелодию так и не смог. Курить хотелось просто ужасно.
Майор переговорил со своей строгой спутницей. Диалог вышел долгим. Потом та, наконец, кивнула:
— Полностью согласна. Где я могу сесть, заполнить бумаги?
Майор посмотрел, как она выходит из комнаты, плюхнулся обратно на стул и улыбнулся улыбкой абсолютно счастливого человека.
— Все, умник. Считай, что ты уволен.
Капитан встрепенулся:
— Я?
— При чем тут ты? Ты иди, заполняй бумаги. Я о гуманитарии.
Стогов не торопясь, к нему повернулся. У него был ужасно усталый вид. Хотя может быть дело просто в освещении: через давно немытые стекла внутрь помещения попадало слишком мало света.
— Уволен? Тогда я схожу на улицу. Выкурю на прощание сигарету.