Гарри глубоко вдохнул и постарался взять себя в руки. Совладав с собой, он спокойно продолжил:
– Я хочу знать, почему ты не доверяешь Ремусу.
– Все свои школьные годы он участвовал во всех опасных начинаниях своих дружков…
– А ты все свои школьные годы практиковал Темные Искусства. Я не верю, что ты из-за этого ему не доверяешь!
Снейп уставился на Гарри, который нарочито небрежно уселся на кушетке, откинулся назад и всем своим видом показал, что ждет ответа.
– Ладно, – ледяным тоном произнес Снейп. – Сам напросился. Когда мы учились на шестом курсе, Ремус решил извиниться за поведение своих дружков и свою неспособность контролировать их. Он решил, что если я буду лучше выглядеть, Джеймс и Сириус прекратят меня доставать, поэтому решил… обтесать меня. На отношение Сириуса и Джеймса ко мне это, конечно, влияния не оказало, но мы с Ремусом… увлеклись друг другом.
– Что?! – пораженно воскликнул Гарри.
– Мы встречались месяца три. Можешь представить себе реакцию Сириуса, когда тот узнал об этом. Ремус, который все свое внимание всегда посвящал Сириусу и Джеймсу, вдруг влюбился, и не просто влюбился, а в другого парня, и не просто в парня, а в того, кого они ненавидели больше всех в школе. Когда Сириус понял, что поссорить нас не удается, – убеждения на Ремуса не действовали, а сплетни он просто не желал слушать, он решил заставить его убить меня и разрешить тем самым все проблемы.
Гарри удивленно посмотрел на искаженное яростью лицо Снейпа.
– Но вина-то Сириуса. Ремус же не знал об этом.
– Ремус никогда не рассказывал мне об этом! – заорал Снейп. – Мы были вместе три месяца. Я был куда опытнее его, но позволил ему затащить меня в постель. А он и словом не обмолвился о том, что он оборотень.
– И что это меняет?
– Кроме того, что я занимался любовью с животным? – с отвращением проговорил Снейп.
– Ремус не животное! Он человек, по крайней мере 99% времени.
– Точнее, 97,9, если говорить о том времени, что он проводит в образе волка, но он еще немало времени болеет.
– Но как человек.
– Даже если я признаю это, – презрительно заметил Снейп, – он все остается человеком, страдающим крайне опасной болезнью.
– Чем же она так опасна? Я думал, что ликантропия передается лишь укусом оборотня.
Снейп задрожал и отстраненно посмотрел в пустоту.
– Риск в другом. Если кто-то укусит оборотня в человеческом обличье, тот может превратиться даже в дни, предшествующие полнолунию. Он всегда предупреждал меня, что его нельзя кусать, но мне частенько доводилось видеть его кровь. Он весь был покрыт шрамами, у него часто бывали свежие раны, и он никогда не мог объяснить, откуда они взялись. Я думал, что ему нравится… наносить и получать их, просто он стесняется признаться в этом. Это предположение не было высосано из пальца – он был из того рода людей, которые никогда не скажут, чего они хотят, если уверены, что не должны хотеть этого.