Никита вовсю подтарчивал, когда Малинин предложил подписать контракт, что Шелест и сделал. Малинин нашел финансистов и вложил деньги в съемки, в телевзятки, которые московские массмедиа брали с пугающей откровенностью среди бела дня и в людных местах. Малинин выпускал продукцию и устраивал пресс-конференции с презентациями, где поил и кормил всякую нужную сволочь. Деньги предстояло отработать. Отрабатывать предстояло кайф, который оставался по-прежнему доступен, но его стоимость записывалась в долг. Так и возникли эти сотни тысяч долларов. Никита активно гастролировал. Ему платили приличные гонорары. Он списывал часть долга, но тот опять рос. Малинин организовал концертное турне — Ашхабад, Баку, Анкара. За него платили много, и Никита обрадовался. Перед этими поездками ему удалось переломаться. На этой квартире он и ломался, страдая от кошмаров, в бессоннице, в поту, дрожи и тэ дэ… Эту квартиру никто не знал. Квартиру для их кайфа и секса, кайфа с сексом, сексом по-кайфу. Юлия снимала комнату, поскольку сама из Луги. Считалось, он остается иногда у нее. Никита переломался. Последний тур отгастролировал чистый. Каким-то образом он раскусил Малинина, и даже не его, тот был крупной музыкальной, но мелкой криминальной сошкой, а тех, кто за и над ним. Для восточного тура арендовали самолет, в который грузили часть концертной аппаратуры. С аппаратурой обратно транспортировали героин для России и Европы. Таможня получала процент, все имели долю. А Никита имел долг. Он врубился и заявил, что он тоже в доле и этой долей покрывает долг. А после концерта в СКК он обрывает отношения с Малининым, но те, кто за ним и над ним, прервали отношения с Шелестом по-своему. Она все поняла и убежала к отцу. Хорошо, отец дал ей машину на месяц. Она прыгнула тогда в машину и убежала в Лугу, чуть не разбилась по дороге, поскольку была в кайфе. У нее оставалось еще немного, но скоро кончилось. Она начала ломаться, но не смогла и приехала сюда. Это все…
Белые ночи белы, как героин.
Мы сидим, и мне горько за нашу проклятую жизнь. Где-то белозубые и беззаботные люди скачут по пляжу в сторону синего моря, радостно звенят их голоса. Опять рекламный ролик крутится в голове. Единственное, что возможно, так это отомстить за рождение и смерть.
— Послушай, детка, — говорю я грубо, но мне по-настоящему жалко ее. — Все это замечательно. Кто конкретно? И почему Анкара?
— Испано-турецкая фирма «Вокс». — Юлия еле говорит, лежит с закрытыми глазами, и я начинаю бояться, как бы она не вырубилась. — Они деньги дали на Дворцовую площадь. Мистер Саллах.