Так начинается неспешное возвращение к нашему читателю крупного — уже по масштабам сделанного — человека и литератора. Так появляется возможность воочию, на деле оценить абстрактные «незаурядность и правдивость» творчества, наполнить реальным содержанием извилистые его оценки: с одной стороны, «картинность и свежесть изображения», с другой — «одновременно преувеличения и погоня за внешними эффектами». Возможность мерой собственного вкуса сопрячь все суждения «про и контра», в таком обилии доставшиеся Василию Ивановичу Немировичу-Данченко: от «верного выразителя действительности» до «потрафления интеллигентной толпе». Возможности, которой мы, как, увы, и во множестве других случаев, были так долго лишены…
Публикацию «Моих встреч с Некрасовым» Немировича-Данченко в «Литературном наследстве» предваряет статья видного в ту пору литературоведа С. Макашина. Статья, мягко выражаясь, лукавая, предвзятая во многих отношениях. С набором пропагандистских клише («отрыв от национальной почвы» и проч.) и редкостного нелюбопытства к реальной жизни и реальному значению писателя.
«Писательское имя Василия Ивановича Немировича-Данченко, — пишет сей ученый, забыто современным читателем». Как это имя оказалось в забвении, мы знаем — с удалением книг из библиотек.
Еще перед Первой мировой войной «его произведения не перечитывались и скоро забывались», — продолжает наш автор. Очень странное утверждение о писателе, многие книги которого как раз переиздавались до революции десятки раз и переведены на многие европейские языки; о литераторе, который выпустил перед 1917-м годом 50 томов собрания сочинений.
«Подведя еще перед Первой мировой войной итог своей деятельности… Немирович-Данченко, — ничтоже сумняшеся продолжает С. Макашин, — писал после этого мало и случайно. Интерес к нему как писателю иссяк уже тогда». Писал мало и случайно? Но как же тогда быть с корреспонденциями с фронтов той самой Первой мировой войны: русского, французского, итальянского? Что делать с двенадцатью томами повестей и рассказов и тремя романами, оставшимися в письменном столе? Интерес к нему иссяк? Меж тем Немирович-Данченко был одним из самых читаемых и издаваемых писателей русского зарубежья (не случайно он был почетным председателем Пражского союза писателей и журналистов, почетным членом — кстати, после И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского — чешского объединения «Художественная беседа», почетным председателем и участником работы первого всеэмигрантского съезда русских писателей в Белграде. Знак признания Немировича-Данченко в русском зарубежье и в том, что писатели его удостоили, по инициативе И. С. Шмелева, титула «наш старшина».