– Графиня, вы ли это? Рад видеть вас в добром здравии.
– Ваше величество, в такой торжественный момент я…
– Прошу без церемоний, душенька. Давайте я вас познакомлю с моим Володей.
Оливер, затаив дыхание, следил за встречей трех человек внизу. С верхней галереи они казались крошечными фигурками, но удивительная акустика зала доносила сюда каждый звук. Они тихо рассмеялись. Полина, сверкая черными глазками, продемонстрировала маленький дамский браунинг. «В храме с оружием – грех», – строго сказал император. «Полноте, батюшка, нас же с вами защищают», – возразил цесаревич.
Вот они, русские люди, подумал Фогт с усталой грустью. У них есть традиция, сила и красота. Долгие века истории, вера в Бога и надежда на будущее. А что имеется у меня, у шестидесяти миллионов немцев? Коминтерновские брошюры о правах женщин. Политинформация три раза в неделю. Возможность отдать жизнь за торжество пролетариата – или на Западном фронте в войне с французскими «оппортунистами» и их вождем Троцким. Или на Восточном – против консервативных славян. Даже моя русская женщина принадлежит мне лишь телом. Вот кого она искренне любит, этого высокого старца с седыми усами, измученного борьбой с раком, победителя большевиков, потомка Палеологов и Рюриковичей. Вот кому отдана ее душа…
– Особый режим ввели шестнадцать дней назад. Аэропорт Святого Константина и вокзалы закрыты, сообщение только морем. Досмотры, карантин. Много приходит ложных сообщений об угрозе цесаревичу. Тем не менее за две недели в городе обнаружены семь турецких агентов, арестованы двенадцать членов тайного общества анархистов. Представляете, горничная в гостинице «Москва», где остановился царский двор, пыталась пронести на кухню стрихнин в чулке.
Маленький человечек в черном монашьем одеянии утер пот со лба. Кто он такой, отстраненно подумал Фогт. Агент охранки? Контрразведчик?
– Что еще? – спросила Полина.
– Вчера утром прибыла делегация из Советской Германии. Три человека. Министр иностранных дел и два партийных чина. Насчет министра можно быть покойным – он занят официозом, но двое других…
– Они не станут делать грязную работу руками дипломатов, – сказала Полина.
– Для них это не грязная работа, барышня! Это священная борьба. Их воспитывают так – умри героем.
Агент в рясе снова терпеливо обтер платочком лоб и заговорил о прибывших немцах. К сожалению, мы располагаем только информацией из газет и радиопередач. Конрад Миллер, шестьдесят пять лет, старый революционер, из рабочих дока в Киле, партийный функционер и фигура скорее номинальная. Хельмут Хесслер, народный трибун Баварии, тридцать девять лет, партийный активист, предположительно связан с тайной полицией, подробности биографии неизвестны. Очень агрессивен, вспыльчив, уже два раза ввязывался в конфликты здесь, в Константинополе.