Товарищ министра облегченно вздыхает и поспешно промокает платочком пот со лба. Волнуется, однако. Наверное, и свою ставочку на мое участие успел сделать, шельмец. Коррупция и государственное мздоимство в России неистребимы. Откаты, отмывы, офшорные зоны… – Кстати, милый граф, – одариваю Земскова лучезарной улыбкой, – а у этого гомункулуса мужского пола будет имя? – Конечно! – губы товарища министра растягиваются в улыбке. – Его величество решил дать космолетчику свое имя! – Вла-ди-мир, – произношу по слогам, словно пробуя имя на вкус. – Владимир Владимирович Романов… 3 Медведица Марья и Умка ждут меня примерно в двух километрах от базы, за покрытой снегом холмистой грядой. Утренние трех-четырехчасовые моционы – лучшее средство поддерживать физическую форму. Есть, конечно, спортивный зал с тренажерами, бегущая дорожка и бассейн. Но разве что-нибудь может сравниться с неспешной прогулкой «на свежем воздухе»? Неярко светит солнышко в небе, снег поскрипывает под сапогами скафандра, легкий ветерок поднимает поземку… Красота! – Ура! – орет Умка, едва я показываюсь на вершине холма и начинаю спускаться вниз. – Привет, Володька! – Добрый день, Вольдемар! – Медведица Марья поднимает правую лапу и машет мне. – Мое почтение Большой и Малой Медведицам! – смеюсь я, спускаясь по склону.
Холм невысокий, и спуск занимает едва ли полминуты. – Я не Малая Медведица, а космический медведь, – недовольно пыхтит Умка и начинает выписывать круги вокруг меня, едва ли не катясь по снежному покрывалу. – Ты не медведь, а пушистый охламон! – ворчит Медведица. – Представляете, Вольдемар, вчера мерпа впервые высунула голову из воды. И что вы думаете, сделало это маленькое чудовище? Он на полном ходу рванул к проруби! Естественно, мерпа испугалась и скрылась! Я хмурю брови и грожу Умке пальцем. Мерпой – марсианской нерпой – я назвал похожее на земного тюленя существо, которое автоматический батискаф сфотографировал в подземном океане, открытом в первые недели моего пребывания на Красной планете. В холодных пучинах вод оказалась масса всякой живности – целый подводный мир. Но мерпы были самой интересной находкой: радиопрослушка зафиксировала их разговоры между собой, очень напоминающие «поскрипывание» земных дельфинов. А еще их передние плавники, если судить по фото, похожи на четыре длинных пальца, соединенных кожистой гибкой перемычкой. Причем большой палец едва ли не под прямым углом отходит от трех остальных. У меня разыгралась фантазия, когда я вообразил, что можно сотворить такими «рукоплавниками» на океанском дне. Роботы расчистили от марсианского грунта участок сто на сто метров, прорезали во льдах широченную прорубь и соорудили над ней купол – чтобы вода не испарялась от низкого давления в атмосфере и не застывала от минусовых температур по ночам. Медведице Марье и Умке я вменил кроме ежедневного обхода окрестностей базы еще и поочередное дежурство около проруби. У меня не было сомнений, что любопытство раньше или позже погонит мерп вверх по наклонному ледяному туннелю. И вот первый блин комом. – Великий вождь всех медведей Ум только хотел подобраться поближе, – Умка принимается с виноватой миной на мордочке колупать лапой снег. – Я же не знал, что эта мерпа окажется такой трусихой! – Впредь великий вождь Ум, если еще раз увидит мерпу, должен сказать об этом маме, – с легкой укоризной наставляю непослушного дитятю. – Спрашивается, для чего у великого вождя гарнитура для радиосвязи на шее? – Приказ понял, господин станционный смотритель, – медвежонок становится на задние лапы, а передней отдает мне честь. – Могучий Ум больше не ошибется на охоте! Я хохочу, а Медведица ворчит, едва скрывая улыбку: – Озорник, чистый разбойник! Даю семейству Топтыгиных еще кое-какие наставления на следующие сутки и отправляюсь дальше.