Однажды он пришел грустный, немного потерянный. Рассеянно спросил, как спала, но, кажется, даже не услышал ответа.
- Я тут подумал, не устроить ли нам консультацию с профессором Аникиным?
- У меня что-то серьезное?
- Нет-нет, не беспокойтесь. Заживление идет хорошо, анализы а порядке, давление стабилизировалось. Так что, скорее всего, завтра-послезавтра будем вас переводить в отделение.
- Как? Уже?
Он окончательно скис, и я поняла: вот что его тревожило.
- Увы, я не могу держать вас здесь вечно. Пациенты должны выздоравливать и покидать больницы. - В его голосе звучала тоска. - Но я подумал, после консультации с профессором, возможно, придется еще немного подзадержаться у нас, чтобы я был уверен в положительной динамике.
Я улыбнулась.
- Как скажете, Александр Евгеньевич, вы доктор, вам и решать. А мне все равно торопиться некуда, да и к вам я уже привыкла.
Бедный доктор! Он покраснел, в глазах отразилась глубочайшая мука, губы шевельнулись - кажется, он едва сдержался, чтобы не признаться в своей симпатии ко мне.
- Надеюсь, отвыкать и не придется, - взяв себя в руки, сухо проговорил он, - я своих пациентов не бросаю до полного выздоровления, и наблюдаю после выписки. Так что прощаться нам с вами рановато. Ну а теперь отдыхайте, - засуетился он, видя, что я устало прикрыла веки. - Все-таки я поговорю с профессором... Да, и МРТ бы не помешала... Всего доброго, Анна Александровна.
- До встречи, Александр Евгеньевич, - слабым голосом попрощалась я, и он поспешил вон из палаты.
Едва за ним закрылась дверь, я вздохнула и принялась себя ругать. Ну, зачем мне поклонник? Ладно, он не понимает, что после того, как мужчина видел женщину в таком беспомощном положении, ни о каких отношениях не может быть и речи, но я-то это понимаю! Да и не тот он, с кем я вижу себя в будущем. Не сможет он дать того, о чем я теперь часто мечтала.
Закрыв глаза, я увидела залитую солнцем обычную квартиру - обстановка скромная, но не безвкусная. Оранжевые занавески на кухне задернуты, несмотря на то, что день, и от этого вся комната погружена в теплый апельсиновый свет. Я смотрела на себя в легком летящем сарафане: в хорошем настроении пританцовываю под веселенький мотивчик по радио. Руки в муке - что-то пекла.
"Я?! Та, что и яичницы толком сделать не умеет?!" - ехидная реплика моего скепсиса.
Да-да, я, вдруг полюбившая готовить, и больше того - хорошо готовить. В моих руках оживают куски теста, принимая вид пирожков, я закладываю их в сковороду с шипящим маслом, умудряясь не обжечься. И вот, вскоре они становятся золотистыми, а по дому разливается божественный аромат.