- Спасибо, доктор.
Мне показалось, что он так быстро и легко открестился от меня как раз из-за моего неожиданного дара видеть то, что скрыто от посторонних глаз. Очевидно, побоялся, что, общаясь со мной, даст возможность узнать еще какие-нибудь секреты. Наивный! Они все мне стали известны сразу же, как посмотрела в его глаза. Благо, у меня хватило ума не дать ему понять, как много про него знаю. Одно ясно: он больше не придет. А ведь я легко отделалась! Мог и написать что-то типа шизофрении и тогда мне прямой путь в психиатрическую клинику, но почему-то я с самого начала понимала, что не напишет, побоится. Однако, нужно заканчивать с такими экспериментами.
Но, как ни крути, а неподвижность и одиночество стали серьезно напрягать. Так я действительно сойду с ума, если не найду себе занятие. И тут, неожиданно для самой себя, я стала сочинять стихи. Просто складывала слова в рифму и, подчиняя определенному ритму, они начинали звучать. Мне понравилось, сложилось впечатление, что я этим занималась давным-давно, только забыла.
После обеда пришел Александр Евгеньевич и сухо сообщил, что переводит меня в общую палату, в отделение. Он был обижен и расстроен - психолог все же поговорил с ним и посоветовал держаться от меня подальше, во избежание различных неприятностей. Но даже не это его обидело и расстроило, а то, что он не понимал, почему его ко мне тянет, и почему меня не тянет к нему. Бедняжка, он так одинок. Будет скучать по мне. Приходить ко мне в палату. Даже гулять будем вместе, когда я смогу вставать. И однажды он мне признается в любви...
- Александр Евгеньевич?
- Да, Анна Александровна?
- Не обижайтесь на меня. Вы очень хороший, и я хотела бы остаться вашим другом. Но не больше, понимаете? Просто не хочу, чтобы вы надеялись на то, чего никогда не будет.
Он побледнел, но взял себя в руки, улыбнулся краешком губ.
- Ну что вы, Анна Александровна, я врач, и вижу в вас, прежде всего, пациентку. Но - спасибо за откровенность. Надеюсь, больше этот вопрос не возникнет.
- И вам спасибо.
Он ушел, а я все думала о нем и обо всем, что произошло после аварии. Похоже, мне придется заново учиться общаться с людьми. Раньше я видела в них однородную серую массу, теперь же, непонятно почему, они стали интересны мне. Но это не повод играть их чувствами, и нужно отдавать себе отчет, как далеко все может зайти.
Так странно - прислушавшись к себе, я поняла, что могу влиять на окружающих, заставлять их испытывать то, что нужно мне. Это как своеобразное поле, которое я могу включать и выключать. Вот, сейчас зайдет медсестра Зина, у нее нелады с мужем и маленький сын болен. Она расстроена, подавлена, и думает только о том, что ее ждет вечером дома - новый скандал, бессонная ночь с плачущим от боли малышом, или же все успокоится и наконец-то наступит тишь да гладь. И я могу помочь ей, могу успокоить, сказав, что муж на самом деле ее любит, и ссоры случаются и между близкими людьми, а сила женщины не в том, чтобы гордо выжидать, пока муж попросит прощения, а в том, что она может проявить гибкость и пойти на примирение сама. В ее случае - именно так. Ее мужу будет очень приятно, если она избавит его от необходимости просить прощения за то, в чем он не чувствует себя виноватым. А ребенок выздоровеет - обычный отит.