[158].
Превращение лесного хозяйства в коммерческую структуру усилило напряженность между дворянами и крестьянами как в Германии, так и в России. При крепостном праве крестьянам позволялось рубить лес для строительного материала и топлива. Им также разрешалось пасти там скот. Теперь леса превратились в ценную частную собственность, эффективное использование которой, не говоря уже о рентабельности, требовало, чтобы крестьянам и их скоту доступ в них был закрыт. Возникшие в результате этого конфликты содействовали как повсеместным беззакониям, творимым на селе, так и революциям 1848 г. и 1905 г.[159].
Коммерциализация могла также привести к более интенсивному и основанному на научных достижениях лесоводству, которое позволило бы существенно повысить производство древесины без ущерба для лесов, а иногда даже с увеличением лесных угодьев за счет искусственных посадок. Здесь лидерство принадлежало германцам, ставшим такими же новаторами интенсивного лесоводства, каковыми англичане являлись в прогрессивном земледелии. Благодаря тщательному изучению деревьев, почв и климата, интенсивное лесоводство позволяло определить, какие части леса, а со временем даже какие именно деревья следует срубить, как долго необходимо проводить ротацию, и где желательно обновить лес искусственными насаждениями. Чтобы дело поставить на прибыльные рельсы, нужно было знать, сколько лесоматериала может без ущерба для себя дать данное угодье и какие виды деревьев лучше всего подходят для него в коммерческих целях. По этому пути могли благополучно следовать лишь наиболее крупные землевладельцы, поскольку стоимость трудовой силы из расчета на гектар в небольших лесах была значительно выше, тогда как богатые дворяне скорее могли себе позволить строить постоянный доход на систематической вырубке 1–2 процентов своих деревьев, чем на стремлении к случайной одноразовой прибыли от сплошного лесоповала. Поскольку наиболее выгодно и эффективно оказалось рубить лес самим и иметь собственные лесопильные заводы значительные запасы лесоматериала и наличие соответствующего капитала здесь оказывались весьма кстати[160].
На протяжении девятнадцатого века в Германии ухаживали за лесами со все возрастающим умением и тщательностью. В первой половине столетия, возможно, многие землевладельцы, подобно принцу Пюклеру, опустошили свои леса, чтобы оплатить долги. Даже в 1850-х и 1860-х годах, в особенности на востоке, высокие цены на сельскохозяйственную продукцию побуждали в некоторых округах вырубать леса и превращать их в пахотные земли. Однако в других местах, где доходы от лесного хозяйства были очень высоки, подобного искушения не возникало. В 1862 г. прусский специалист по лесоводству Е. В. Марон отмечал, что в последние годы произошли значительные прогрессивные сдвиги. Быстро распространялись эффективное управление и научное планирование, а также получившая широкое распространение пересадка саженцев. Произвольная вырубка деревьев, как и надежда на то, что природа сама восстановит нанесенный ей ущерб, стали делом прошлого. Описание крупных лесных владений Арнимов в Саксонии и Фюрстенбергов в Шварцвальде созвучно замечанию Марона