11-го числа Цесаревич участвовал во главе Своего батальона в маневре, целью которого была атака деревни Коломяги; полк входил в состав отряда из трех родов оружия. Во время привала у Строгонова моста Наследник с полковыми охотниками спустился на лед и вместе с ними упражнялся в ходьбе на лыжах.
16 марта Цесаревич уезжал с Их Величествами в Крым и брал туда с собою фельдфебеля 3-й роты Ижболдина [48] , у которого начиналась чахотка. Перед отъездом Его Высочество неоднократно выражал офицерам сожаление по поводу предстоявшей разлуки.
Вот извлечения из письма Наследника к командующему полком.
«Ливадия [49] , 10 апреля 1893 г.
Дорогой мой отец-командир… Я хотел тебе писать уже давно, но непременно после разговора с Папа относительно моего возвращения в полк… Желают, чтобы я здесь остался до конца…* (* т. е. до мая месяца). Большим утешением для меня, что я хожу в нашей форме и вижусь с Ижболдиным часто, ему, слава Богу, гораздо лучше, доктора говорят, что еще ничего опасного нет, видно, что даже крымский воздух повлиял на него благотворно. Я приказал выписать для него станок и необходимые для работы инструменты* (*Ижболдин был искусный столяр) и, надеюсь, бедный человек не будет очень скучать. Каждого приезжающего фельдъегеря я поджидаю с великим нетерпением, потому что всякий привозит мне новую нить от связи с дорогим полком – в виде трех приказов. Уж, конечно они перечитываются по несколько раз и до последней буквы. Грустно то, что чувствуешь себя так далеко и как бы в стороне в данное время – потому что никакого упоминания о себе в них не находишь! – А мои занятия с унтер-офицерами! Только что они пошли как следует и я страстно полюбил это дело – как нужно оторваться от того, что близко лежит к сердцу и дать другому заступить свое место и довести дело до конца. Что могут думать о моей долгой просрочке – офицеры – люди? Ведь они совершенно правы подумать, что я главною виною этому, что я упросил взять меня с собою и продержать меня на берегу Черного моря полтора месяца, вдали от службы и занятий в полку!! Вот та мысль, которая с убийственной назойливостью преследует меня повсюду.
Не откажи мне, милый Костя, в одной просьбе, а именно, отписывать сюда иногда о том, что делается у нас и как идет полковая жизнь? Я тебе буду искренне сердечно благодарен. – Извини, что так надоел этим письмом, но все сюда вылилось от души! Если можешь, то передай поклон всем товарищам, а также моим 4-м фельдфебелям. Обнимаю.
Твой Ники».
В апреле полковник Огарев был назначен командиром 7-го гренадерского Самогитского генерал-адъютанта графа Тотлебена полка [50] ; офицеры 1-го батальона благословили его иконой.