В третьем «Солнечном синдроме» уже участвовали и актеры студии при театре. Это были совсем маленькие братья, сестры и племянники моих первых актеров. Малыши, которые все равно приходили на репетиции и ошивались в зале без дела. Так что нам с Евгенией Дмитриевной пришлось открыть для них студию.
Эта детвора в последнем «Солнечном синдроме» играла тех самых Джона, Маршу, Бруно, Катрин, Айрин, Баттон, Назара и других колонистов, но такими, какими они были в самом раннем детстве. Я специально дописала в пьесу сцену их появления в колонии. Как их, таких маленьких, в ярких футболочках и платьях, с домашними рюкзачками, в обнимку с любимыми игрушками, как их деловито переодевали, как отбирали у них все личное, как сканировали каждого и тут же отправляли в разные сектора колонии с учетом предполагаемого рода их деятельности в будущем. И спектакль стал еще объемнее. А в сцене, когда прекращался дождь и выходило солнце, когда колонисты срывали с себя постылые комбинезоны, и девочки распускали туго затянутые косы, и бежали навстречу солнцу, к ним сверху (лестницу я выстроила из старых станков) спускались… они сами, только еще маленькие, в ярких футболочках и платьицах, с домашними рюкзачками, в обнимку с любимыми игрушками и книжками.
Помню, первая премьера прошла в конце апреля. Зрители наши сошлись единогласно в одном: когда они выходили из зала, то по-детски радовались, что на улице теплый солнечный день и впереди еще весна и лето. И есть надежда, и все еще можно исправить. Так за полтора часа все привыкли к тому, что дождь, мокро, холодно и, главное, одиноко и безнадежно.
С тех пор каждую весну, в день последнего в сезоне спектакля или капустника, когда театр «Трудный возраст» провожает выпускников, я отчаивалась, писала заявление и клялась, что я больше не могу, что я никогда больше в театр не вернусь, даже если туда кинут мою шапку…
Потом у нас был проект, где мы придумывали, писали пьесу вместе. Это была пьеса «WWW.MAUGLY.UA» Потом были сказки и мюзиклы. Словом, из года в год никак не получалось его закрыть, этот театр, потому что после ухода одних в театре все равно оставались уже ставшие родными дети, а следом приходили их друзья, братья и сестры. Вскоре был написан и принят коротенький устав, который оговаривал, что театр ни в коем разе не готовит актеров, а занимается совершенно другой деятельностью — выстраивает мосты. Между ровесниками, между детьми и родителями, между детьми и учителями. Между собой и… собой. Между прошлым и будущим. Словом, театр «Трудный возраст» работал над пониманием и взаимопониманием, чего так не хватает в нашей жизни. А когда к театру примкнули волонтеры из Американского корпуса мира, театр заработал на трех языках…