— Миа? — услышала Сью.
— Нет, это миссис Пултон, — глухо ответила женщина.
— Миссис Пултон? — Женщина на другом конце провода казалась шокированной.
— Здравствуйте, мисс Лоу. Вы чуть-чуть опоздали, семья мистера Болтона только что покинула больницу. Сейчас они в гостинице Аль-Ватан.
— Знаю, — перебила Кристин. — Я сама бронировала номера. Чего я не понимаю, так это того, что вы там делаете.
— Я как раз собиралась к себе в гостиницу. Хотите поговорить с мистером Болтоном?
— Будьте так любезны, — сухо сказала мисс Лоу.
— Минуту. Он все еще не может говорить, только слушать.
— Мне это известно, — раздражаясь, ответила Кристин.
— Хорошо, передаю ему трубку.
Сью подняла аппарат и поднесла его к кровати Болтона. Когда она попыталась приложить трубку к его уху, он дернул головой, показывая, что не хочет разговаривать.
— Мисс Лоу, — Сью пришлось продолжить разговор, — боюсь, мистер Болтон не может с вами говорить.
Послышался щелчок, трубку повесили, раздались гудки отбоя. В комнате опять повисла тишина.
— Мне кажется, мисс Лоу расстроилась, — сказала Сью, ставя аппарат на место. — Извините, мне пора.
Сью решительно направилась к двери, и Гарри впервые почувствовал, что у него нет никакого права ее удерживать.
Он даже не надеялся, что она когда-нибудь вернется, поскольку стал невольным виновником ее боли. Если бы они не отправились в Каир, то сейчас Гарри Пултон был бы жив.
Когда Сьюзен вышла из комнаты, он вдруг подумал, что она унесла с собой свет. Еще ни разу в жизни он не встречал женщины, которая за пару дней стала бы для него родной. Она же умудрилась сделать его жизнь наполненной каким-то новым смыслом.
Ни одна женщина не вызывала у него желания слушать ее болтовню, ждать невинных прикосновений, слушать воспоминания ее детства, даже рассказы о муже. Она нужна ему! Это не было заключением ума. Он просто почувствовал, что ему стало не хватать воздуха. Если бы он имел право бороться за нее!
* * *
Сью вошла в номер гостиницы, бросила сумочку и упала на кровать. Ей хотелось умереть. Или, по крайней мере, забыть все, что произошло за эти несколько дней.
Глаза горели от непролитых слез. Все тело болело, как будто ее избили. А душа тосковала и томилась. В висках стучали молоточки, разламывая голову. Два неотвязных вопроса повторялись на все голоса: «За что?» и «Как она могла?»
Оправдания ей не было. Она подлая, мерзкая предательница. Так легко поверить, что ее муж изменил ей, поверить, что он жив и здоров, ждать его только для того чтобы, обвинив его, освободиться и отдаться новому чувству?