— Я вас не знаю, — замахала руками Стефания. — Вы ошиблись. Не снимайте! — крикнула она, оборачиваясь к особо наглому проныре, так и сновавшему вокруг с камерой. — Эта женщина сумасшедшая, я ее впервые вижу.
Один из охранников тут же принялся очень настойчиво вполголоса объяснять что-то ловкому фотографу и вскоре уже крутил в неуклюжих с виду пальцах засвеченную фотопленку. Другой, подхватив под руку истерически рыдавшую Наталью, увлекал ее прочь с освещенной площадки.
— А ты что же, али стыдишься меня? — Подбородок Натальи истерически дрожал, она стискивала перед лицом пухлые руки. — Зря стыдишься-то! Это же ты меня такой сделала! Я ведь незлая от природы была, добрая, глупая. Да только с тобой рядом кто хочешь взбесится! А мужа-то моего отнять ты не постыдилась! — выкрикивала Наталья уже издали. — Как же ты с ним жить-то будешь? Не ровен час прознает кто про ваше прошлое. Или сам он проболтается, что ты каторжанка бывшая. Тут-то тебя из Ла Скалы то и попрут!
Сзади кто-то присвистнул. Евгений, вспыхнув, бросился вслед за увлекаемой охранниками женой, увещевая:
— Наташа, Наташа, уймись! — принялся он хватать ее за руки. — Не надо, не позорься! Давай я провожу тебя в каюту.
— А-а-а, и ты здесь, — взвизгнула Наталья. — Удобно устроился с двумя-то женами. Одна — парадно-выходная, а другая чернорабочая. Идеальная семья! И не страшно тебе с ней в одну постель-то ложиться? Она ж тебя, милого дружка, в свое время чуть не прикончила! Или ты уж про все забыл, ножки ей целовать готов? Как же, она хорошая, честная, несчастная. А я — стерва да разлучница. А то, что я тебя двадцать лет за хребтом тащила, так это я все из бабьей злобы да вредности! Да, не повезло тебе, плохая я у тебя, неудачная! И детей-то тебе не родила… — отпихнув Меркулова, она снова заорала, обращаясь к Стефании: — Это ты верно удумала — сыном его повязать! Он на голос крови падкий, это я знаю, сама проверяла! Да на том и погорела! Не получилось у нас с детьми. Бывает. Да и в остальном тоже… не получилось… Отравила ты его на всю жизнь, ведьма проклятая!
— Мама, пойдем!
Протиснувшийся сквозь зевак Эд схватил Стефанию под руку, намереваясь увести ее прочь. Стефания же неожиданно мягко отстранила Эда, двинулась по проходу вслед за Натальей, которую вели охранники, и громко позвала:
— Тата!
Всхлипывавшая женщина обернулась. Охранник остановился, продолжая тем не менее цепко сжимать локоть своей подконвойной. Стефания, уже справившись с собой, невозмутимая и величественная как прежде, подошла к Наталье почти вплотную, поймала болтавшуюся в воздухе безжизненную руку, сжала ее и неожиданно четко выговорила, глядя женщине прямо в глаза: