— Господи, опять? — тяжело мотнул головой Евгений. — Ты же обещала…
Сбросив на пол пальто, он ухватил жену под мышки и поволок в ванную, успев зацепить по дороге эмалированный чайник. Сгрузил Тату на пол, перевалив головой через бортик ванны, плеснул из чайника в жестяную кружку, сунул жене:
— Пей!
Она попыталась оттолкнуть его руку, он же настойчиво, с силой удержал ее голову, повторив:
— Пей!
Наталья сделала несколько крупных булькающих глотков, и в то же мгновение тело ее скорчило судорогой, она сильнее перевалилась через бортик ванны в приступе тошноты.
— А-а, вот молодец, давай еще, — командовал Евгений.
* * *
Через полчаса он помог мокрой, подвывающей, но уже способной соображать супруге добраться до кровати. Наталья повалилась на нее, съежилась — бесформенный комок влажных тряпок, полотенец и простыней, прохрипела:
— Я не хотела… Не знаю, как это вышло. Прости!
Евгений сел на край кровати, ободряюще похлопал ее по плечу.
— Что еще случилось?
— Уволили… из театра… — невнятно пробормотала Наталья.
Евгений лишь молча кивнул. Он давно этого ждал, руководство Большого и так целых полгода сквозь пальцы смотрело на ежемесячно повторяющиеся запои одной из хористок. Ясно было, что вечно принимать в расчет ее сложные жизненные обстоятельства они не станут.
Тем более что именно Наталью в театре считали виновницей главного театрального скандала прошлого сезона, закончившегося потерей самой многообещающей солистки оперной труппы.
— Ну и хрен с ними! Не расстраивайся! — постарался успокоить жену Евгений. — Поступишь в другой театр.
— В другой? После Большого? — вскинулась та и принялась причитать заученной скороговоркой, не поднимая головы: — Господи, за что мне все это? За что? Вся жизнь разваливается, все рушится. Зачем только я живу на белом свете…
— Наташ, ну нельзя так изводить себя и меня, — раздраженно бросил Евгений. — Ты совсем расклеилась. Соберись!
— Я тебе только мешаю, — продолжала завывать Тата. — Ты только и думаешь, как бы от меня избавиться. Конечно, бесплодная, безработная алкоголичка…
— Нет, это невыносимо!
Он вскочил, схватил с тумбочки сигареты, закурил, чертыхаясь. И Наталья тут же вскинула голову:
— Не кури в квартире! У меня связки!
— Ты сама бы больше думала о своих связках. Или, полагаешь, рябиновая настойка им на пользу?
Наталья плашмя повалилась на кровать, он же выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
В гостиной Евгений отшвырнул ногой попавшийся на дороге мольберт с недописанным городским пейзажем, и тот, жалобно скрипнув, отлетел в угол, измялся прикрепленный к нему холст. К черту! Все равно выходило плоско и бездарно. Да и не прикасался к нему он уже почти месяц!