В визге кабана не остаётся ярости — только страх и боль. Страх и боль. Выдав манёвр, он выскакивает из-под убийственной струи, шкура опалена, на боках ожоги, глаза выжжены. Вслепую тварь бросает прочь. Я неторопливо пускаюсь за ней. В нужный момент из кустов по кабану хлещет меткая очередь. Вепрь получает слишком много пуль, чтобы бежать дальше.
Дикий вопль сотрясает осенний лес! Обожаю мелодии настоящих мучений. Зверя прерывает Крысёныш, вскрывающий громадине горло. Здоровый нож Твида убивает борова одним махом.
Я взваливаю винтовку на плечо и вразвалочку иду к мясистому трупу. Твид, длинноволосый карлик с худым лицом, сплёвывает липкую слюну. Нравятся мне его здоровые зубы: они не дают забыть о меткости подобранного прозвища.
— Готов боровок! — лихо вогнал громадный тесак в ножны Крысёныш.
— Тебе его разделывать.
— А вот и нет, Джон! — категоричный взмах рукой. — В прошлый раз кабана разделывал я, сейчас твоя очередь.
— Мне впадлу…
— А что тебе не впадлу? Ленивая скотина, сколько можно?
В руках уже появилась толстая сигара, которую я поджёг одним прикосновением пальца. Ароматный дым заполнил лёгкие.
— Твиди…
— А вот это зря! — обидчивый карлик приставил остриё ножа к моему достоинству. — Никакого Твиди нет — забудь это слово!
— Прости, Твид, — даже зная, что он и не думает шутить, не могу не рассмеяться. Злой коротышка — это очень смешно. Особенно когда он грозит ножом члену двухметрового друга.
А возиться с боровом мне, в самом деле, не хочется. Придумали глупое правило, что каждый леший-мужчина должен таскать в хранилище мясо на зиму. Вторую неделю по лесам бродим, уже вплотную подобрались к Гаваре. Секач здоров. Его туша воняет гнилью лесов и палёным волосом. К лысым кронам поднимается дымок дикого зловония.
И что-то маленькое лежит неподалёку в листве…
— Принимайся, — убрал оружие Крысёныш.
— Видишь вон там? — указал я сигарой на странный предмет.
— Где?
— В листве. В двух шагах от туши, слева.
Твид вгляделся мелкими зёнками и двинулся к чудной находке. Дулом винтовки разворошил жёлтое покрывало, под которым обнаружилась странная нычка: впервые находим посреди леса трупы детей.
Грязный, как чёрт, кожа бледная, труп не тронули хищники. На шее мальчика светятся маяками синяки.
— Малый, — удивлённо произнёс Твид, после чего толкнул его в ухо.
— Ты что? — встал я рядом. — Мёртв он, тут и проверять нечего.
Вечно недовольный коротышка скрипнул зубами, не стерпев критику.
— Не узнаю его.
— Малый не из наших, — готов ручаться, что никогда раньше не видел этого лица.
— Из Гавары паренёк.