— Как ты, Юрико?
— В норме, Оскар, — сдержано кивнула японка. — Не думаю, что открывать огонь было уместно.
— Иначе бы нас избили.
— Неизвестно, что хуже, — категорично сказала коллега.
На вопрос, серьёзно ли она, Юрико всего только строго заглянула мне в глаза. Похоже, серьёзно…
15:05
Винчи
Дороги коварны. Они никогда не оправдывают твоих ожиданий, подкидывая раз от разу тысячи тысяч фокусов. Я собирался дойти остаток пути без приключений, но всего в десятке метров от места моего появления шёл человек. Этого громилу из Гавары я знаю — Гилберт Сози.
Он легко нагнал меня и завязал разговор. Мне в уши полетели плоские шутки, псевдо-философия безмозглых и отталкивающая куча пустого трёпа. Если не слушать да согласно мычать в нужные моменты, то дорога становится даже выносимой. У упавшей поперёк дороги осины затихший на какое-то время Сози решил спросить:
— А зачем тебе в Усницк, Винсент?
Настырный… Если его прикончить, то спрятать легко будет — найдут нескоро.
— Не твоё дело.
— А, секретничаешь, Винсент…
— Не называй меня так!
Здоровяк примирительно выставил руки и криво улыбнулся. Так улыбаются все детины, наделённые силой, но не мозгами. Все они похожи, как яйца в кладке.
— Не хмурься, Винчи, — лапищи Гилберта сцепились на поясе. — Просто, вот ты всё Винчи, Винчи… Не дело с кличкой жить, а то как собака.
— В самом деле, Шальной?
Судя по зубоскалящей лыбе, я доставил дурню массу удовольствия. Беспечная улыбка идиота, не видящего, какой же он идиот, не видящего, что всем ясно состояние его ума. В той среде, где он жил и живёт, подобные ему считаются людьми умными, вот у него болезненного комплекса и не развилось.
— А я за новой кофтой для жены, для Синди. У нас не раздобыть, а в Усницке вяжут отличные вещи, там же овцы сохранились, шерсть есть. Две семьи промышляют: если будешь брать, к Пергарам не ходи — жулики, а вот у Адижей брать не страшно.
Ценная информация, теперь всё в жизни будет так просто. Кто бы увидел в этой лысой обезьяне такого болтуна?
— А у тебя женщина есть? — вдруг перешёл на личные вопросы Шальной.
Будто он не знает:
— Нет.
— Это ты зря.
— Зря? Гилберт, ты ненормальный?
— А что я такого сказал?
— Ты сказал «зря». У тебя язык вообще к мозгам привязан или сам по себе трепыхается? Я когда был в состоянии спариваться, мне десять лет было! Ты где видел, чтобы десятилетний о женщинах думал?
Сози сильно призадумался, собрав на лбу складки. Так и не смог ничего обмозговать, потому высказал напрашивающееся:
— А потом?
— Что «потом»? В шестнадцать лет я уже практически стариком стал. Не до женщин уже.