Однако прежде чем вновь призвать демона, я хорошенько перекусил. Тушенка была венгерской, то есть отличной, в прямом и переносном смысле слова: отличной от тех жил и жира Сомарского производства, что называли у нас громко «Тушеная говядина» и отличной на вкус. То же самое не могу сказать о немецких сухарях — твердых, как броня линкора и пропитанных какой-то отвратительной приправой. Точно так же шнапс, оставленный мне «добрым» демоном оказался едва съедобным для русского желудка.
После «сытного» ужина я еще раз выглянул наружу. Картина оставалась неизменной, сменился лишь ряд действующих лиц.
Сначала я осмотрел все доставшееся мне наследство. Тут кроме полок с едой было несколько оружейных витрин, а так же десяток огромных шкафов набитых всевозможной одеждой — костюмами всех стран и народов. Я оглядел свою шинельку и потертую гимнастерку. Выглядело все это не слишком презентабельно. Новую гимнастерку я нашел почти сразу, а потом задумался. Видимо мне и в самом деле стоило сменить гардероб. Что больше всего подходит для путешествий: кожаный костюм — не рвется, не горит. Я поискал и скоро выудил из недр одного из шкафов черные кожаные брюки и длинный кожаный плащ. Там был еще черный кожаный картуз. Все моего размера. Я переоделся. Теперь я выглядел как нечто среднее между техасским мстителем и красным комиссаром.
Самое время было заняться вооружением. Открыв оружейный шкаф я выбрал два кольта и широкий пояс с двумя рядами патронов. Примерив, я показался самому себе настоящим грозой Дикого Запада в лучших традициях Карла Мэя. Пистолеты были новенькие, словно только с завода, пахли смазкой. Интересно, где Мобаэль их спер? Еще я отобрал длинный и широкий охотничий нож, тонкий стилет спрятал в голенище сапога, а маленький женский двуствольный пистолет в задний карман. В последнюю очередь я выбрал винчестер, стреляющий револьверными патронами. Можно было бы взять винтовку и помощнее, но тогда возникал вопрос боеприпасов.
Так что вздохнув, я отломал кусок штукатурки и принялся рисовать защитную пентаграмму, после, встав в нее речитативом произнес формулы вызова Мобаэля.
Тот появился почти сразу, причем в этот раз был в первоначальном облике — в виде гниющего мертвеца.
— Уже соскучился, — утробным голосом начал он.
— Не дождешься.
Демон хмыкнул.
— Значит, правду говорить мы не хотим…
— А оно тебе надо? — поинтересовался я, и Мобаэль ничего не ответив, лишь пожал плечами.
— Забавно было бы послушать твою ложь, — ухмыльнулся он.
— Не надоело паясничать?
— Ты зачем меня вызвал: морали читать?