6. А затем, дожив до старости, Маффи останется только умереть, надеясь не повторить участь Большой Аделаиды: слепой, немой, в инвалидном кресле, в сопровождении эксцентричной сестры.
Хотя какое это имело значение? Все они были всего лишь женщинами – служанками в мире мужчин: старые леди, молодые девушки, даже замужние дамы, которых называли матронами, считались всего лишь глупыми женщинами.
Этти посмотрела на море и уже в который раз подумала: куда же уходит Ханна? Точнее, куда она уплывает?
* * *
«Неужели моя жизнь может стать ещё более сложной?» – в отчаянии думала Ханна, плывущая к пещере, чтобы увидеться с Мэй.
Грозные слова Стэнниша Уитмана Уилера всё ещё звучали в её ушах: «Тебе придётся выбрать, Ханна. Уже очень скоро. Ты не можешь одновременно идти двумя дорогами. Я могу сделать тебя счастливой здесь, на суше».
«Но я умру на суше».
«Нет, не умрёшь. Ты привыкнешь. И мы поженимся».
«Стэнниш Уитман Уилер женится на обычной служанке? Ты потеряешь всех своих клиентов, а я потеряю море».
Они спорили об этом уже не первый месяц и ни к чему не пришли. А с той минуты, как выяснилось, что у них с Мэй есть третья сестра и она совсем рядом, споры со Стэннишем стали ещё жарче. Ей придётся оставить сестёр ради замужества? Стэнниш отказался от моря ради живописи, а готова ли она отказаться от моря ради Стэнниша? Тяжелее всего было, когда он с какой-то странной беспечностью бросил ей:
– Ты привыкнешь. Вот увидишь. Сначала тебе будет немного больно, как будто от царапины. Но это быстро пройдёт. Даже шрама не останется. Ты ничего не будешь чувствовать.
Вот в этом-то и было дело: с тех пор как Ханна стала русалкой, она стала многие вещи чувствовать по-другому. Мир стал гораздо ярче и удивительней, от такого мира было нелегко отказаться.
* * *
– Ты только посмотри! – воскликнула Мэй, когда Ханна вплыла в пещеру. В руках у неё был листок бумаги.
– Что это? – поинтересовалась Ханна.
– Подплыви поближе и посмотри сама. Только не трогай мокрыми руками. Это акварель.
– Какой красивый рисунок, – прошептала Ханна. – Она хочет встретиться с нами. Разве ты не видишь? Это же яснее ясного, Мэй! – Её голос дрогнул, и она заплакала.
– Ханна, что с тобой? – Мэй положила руку на плечо сестры.
– Он был одним из нас, – проговорила она, слезинки одна за другой скатывались по её щекам.
Мэй почувствовала, как где-то глубоко внутри неё зародился страх. Она нервно дёрнула хвостом и покрепче обняла Ханну:
– Кто? О ком ты говоришь?
– Стэнниш Уитман Уилер, – едва слышно проговорила Ханна.
– Художник?
Ханна кивнула. Холодок пробежал по спине Мэй. Она вздрогнула: чешуйки на её хвосте мрачно сверкнули, как будто само её существо излучало страх. Она догадалась, о чём Ханна хочет её спросить. Мэй никогда не заговаривала об этом с сестрой: боялась заговорить.